На задворках галактики - [8]

Вспомнилась вдруг песенка, уж не припомню где и когда услышанная. Да, хотелось посмотреть куда они рванут. Вот и посмотрел, на свою голову…

– Все. Скрылся, – произнес капитан. – Сенсоры его больше не видят. Его как и не было.

– Этот активатор – двойник или один и тот же объект?

– Мне не удалось этого выяснить, Пётр Викторович. Не удивлюсь, если объект может спокойно перемещаться между вселенными. Ясно одно – к нему нужен ключ. А ключ где-то на Темискире.

– Объяви общий сбор в кают-компании через десять минут.

Вопреки моим тайным опасениям, в кают-компании я не нашёл и следа волнений. Напряжённость – да, она ощущалась, но была сродни вниманию, когда весь обращаешься в слух, боясь пропустить малейшую деталь, могущую потом стать важной. Несомненно, за последние часы, что я провёл на мостике, в отряде успели вволю наобсуждаться, возможно, и наспориться. Естественно, все знали о постигшем нас конфузе, но в самых общих чертах. Теперь все жаждали разъяснений. И никто не бесновался, не задавал глупых или умных вопросов, не пытался давать советов, не делал скороспелых выводов. Картина сильно походила бы на сбор офицеров, явившихся пред светлы очи командира и ожидающих постановки задач, если бы не дымящиеся сигареты и бокалы с вином (а вот бутылки, кстати, нигде видно не было). Но мы не военные, разве что некоторые из нас офицеры запаса. Мы – соратники. Да, у нас общий враг, общая Цель, все мы давали присягу Организации. В нас жила и живёт общая идея и одна на всех ненависть.

– Григорий Романович, – кивнул я капитану, стоявшему невозмутимой статуей у трёхмерного экрана.

Еронцев ожил и включил воспроизведение записи последнего акта нашей погони. Он начал доклад чёткими лаконичными фразами, намереваясь как можно полнее донести до остальных всё то, что на данный момент было известно ему и мне.

А пока он в деталях излагал цепочку последних событий, я внимательно и оценивающе, но так чтобы это не бросалось в глаза, рассматривал свою группу.

Трое из четверых были охотниками – так в организации принято было называть обладателей дара, то есть тех ментальных способностей, что позволяли противодействовать рунховским властелинам, а при случае и умерщвлять их. Двоих я знал много лет, сам их приметил и ввёл в Организацию.

Александр Кужель, он же Оракул, сутулящийся толстячок, медлительный, этакий увалень. Но образ увальня обманчив, многие купившиеся на него дорого поплатились. Кужель был когда-то молодым перспективным управленцем, то есть, говоря проще, чиновником. Интересно, что чиновником он стал вопреки своим юношеским мечтаниям о службе в уголовном сыске.

Хельга Вировец, она же Комета, голубых кровей, из невероятно богатого графского рода одного весьма воинственного звёздного королевства. Получившая блестящее образование, к чему редко стремились барышни её круга, увлекающаяся искусствами, она, пожалуй, из романтических побуждений отказалась от благоустроенной жизни, порвала с родней, имевшей на неё матримониальные виды, променяв своё безмятежное будущее на жизнь, полную скитаний и опасностей.

Третьим охотником был Кочевник, он же Дмитрий Семёнов. С ним я до недавнего времени был знаком только по досье. Он был придан группе для усиления на кануне преследования 'Миранды'. Семёнов в Организации был личностью полулегендарной, своё прозвище или, если угодно – позывной, он получил из-за специфики поручаемых ему заданий. За редкими исключениями, он всегда работал в одиночку, никогда подолгу не задерживался ни на одной планете и успел побывать на стольких мирах, что длинный их перечень поместился бы на нескольких страницах галактического справочника. К своим сорока годам он успел поучаствовать в четырёх войнах и дюжине 'конфликтов низкой интенсивности', как их идеологически выверено называют официозы титанов галактической политики. Похождения Кочевника начались после лютежского 'конфликта', когда гордая и независимая планета Лютеж, имевшая статус свободного мира, не вняла увещеваниям своей соседки-империи, давно зарившейся на этот мир, ввиду его удачного расположения на пересечении торговых трасс. Да и само существование независимых миров империю сильно раздражало. Вторжение Семёнов встретил свежеиспечённым ротным командиром механизированных войск (они же – мотострелковые, моторизованные, мотопехотные, везде пехтура называется по-разному). Все семь месяцев, что защитники Лютежа, после молниеносного сокрушения космической обороны, сопротивлялись агрессорам, Семёнов со своей частью не выходил из боёв. И голову свою всё же не сложил, тут кроме как 'повезло' ничего не скажешь. А потом нелегальное положение, позже выпал редкий шанс вырваться из поруганной Родины на торговом судне, когда торговцы стали возвращаться на Лютеж – этот такой удобный промежуточный пункт для транспортных маршрутов. Потом Кочевник избрал стезю наёмника, побросавшую его по всей галактике, в которой, к слову, не мало скитается полков, бригад и даже дивизий солдат удачи. Во всех войнах наемников не берегли и не берегут, а если берегут, то по причине недоверия к своей армии. Спрос на солдат удачи в галактике стабилен: то не популярное правительство какого-нибудь свободного мира хочет удержаться на плаву; то сепаратисты намереваются отколоться от родной федерации или империи; то одна империя, опасаясь усиления другой, решает помочь её противнику и, не желая вмешиваться напрямую, нанимает пиратов и наёмные дивизии (в одной из недавних войн было нанято аж 42 такие дивизии и всех их превосходно оснастили). Так что покидало-побросало Кочевника по галактике вдоль и поперёк. В своей части он дослужился до полковника (правда звания наёмников, которые они сами себе присваивают, в регулярных армиях не котируются), а в одном из миров ему присвоили бригадного генерала. А потом судьба свела его с Организацией.