На задворках галактики 3 - [8]

– Подлетаем, – сообщил борттехник, склонившись к дремавшему пассажиру.

– Сколько ещё? – спросил Масканин.

Но борттехник его не услышал. Тогда Максим повторил вопрос, перекрикивая гул двигателей:

– Сколько ещё лететь?!

Летун глянул на часы и гаркнул:

– Минут десять!

Когда борттехник скрылся за дверью, Масканин уставился в иллюминатор. Облачность – редкая, с высоты полутора тысяч метров земля внизу как на ладони. Неровные прямоугольники возделанных полей, с которых в августе и начале сентября собрали урожай; тронутые желтизной перелески и прожилки серебристо-синих речушек. Попадающиеся деревеньки выглядели игрушечными и так же по игрушечному смотрелись на дорогах машины.

Десять минут пролетели незаметно. И вот уже земля за иллюминатором понеслась навстречу, а в ушах появилась лёгкая боль. Едва ощутимый толчок – самолёт коснулся полосы и рёв двигателей сменил тональность.

– Всё! Приехали, – объявил вышедший борттехник и нажал на рычаг открытия рампы. В салоне к этому времени наступила тишина.

Попрощавшись с экипажем, Масканин зашагал по лётному полю с чемоданом в руке. На соседней полосе выруливали на взлётную дорожку сразу семь бомбёров, их через Юрьев перегоняли на фронт. Слева на краю поля возвышалась командно-диспетчерская вышка, а вот в какую сторону надо идти, чтобы выйти за пределы аэродрома со стороны города, было не понятно. К счастью, по грунтовке, что тянулась параллельно взлётно-посадочной полосе, подъехала легковушка и тормознула со скрипом.

– Подбросить? – поинтересовался летун в кожанке, распахнув дверцу.

– Не откажусь.

Лётчик потеснился и Масканин сел рядом, позади водителя.

– В город?

– В город, – кивнул Максим.

– Подбросим тебя до Девяточной. А там уж, извини, у каждого своя дорога.

– Да мне хоть куда, лишь бы мимо Юрьева не промахнуться.

Лётчик хохотнул и тронул плечо водителя:

– Давай, Макар, гони к воротам.

И солдат погнал. Да так погнал, что казалось, он стремился оторваться от земли и взмыть под облака. Даже на поворотах скорость не сбавлял. Всю поездку лётчик бросал на пассажира оценивающие взгляды и, в конце концов, остался разочарован – Масканин ни единым мускулом на лице не выдал своего волнения. Да и не волновался он особо, весь сентябрь, считай, сам устраивал такие же гонки на вождении, только на учебной базе за это ещё и оценки ставили.

Проверка документов на КПП отняла меньше минуты и водитель-лихач вновь помчал сломя голову, но уже притормаживая, когда навстречу шли грузовики и автоцистерны.

Масканина высадили на въезде в город. Поблагодарив и пожав руки летуну и водителю, он проводил машину глазами и на одном из домов частного сектора приметил табличку "улица Девяточная". Далеко ли до Шелкопрядного он не знал, в Юрьеве ему до сего дня бывать не приходилось. Прохожих вокруг негусто и все в отдалении.

Цок-цок. Цок-цок.

Из-за поворота ближайшего переулка выехал экипаж – пегая кобыла, запряжённая в коляску. Извозчик тронул вожжи и свернул, как по заказанному, в сторону Максима. Оставалось только махнуть рукой.

– До Шелкопрядного подбросишь?

Извозчик неторопливо пригладил бороду, словно прикидывая какую таксу заявить офицеру, причём явно нездешнему, так как вольногорку с другими головными уборами не спутаешь, затем отложил вожжи и выдал:

– Да хоть до проспекта подброшу.

– Мне на Шелкопрядный надо, – раскусил его хитрость Масканин. Откуда ему было знать, ближе ли этот проспект отсюда, чем Шелкопрядный переулок или нет, и один ли вообще проспект в городе. Юрьев-то не большой городишко, может даже и проспекта здесь нет, а этот ушлый дядя задумал проверить ориентируется ли клиент в городе. – Рубь даю. Идёт?

– Ну… идёт. Садись, капитан. С ветерком не обещаю, кобыла моя уже давненько не резвая.

– Можно и без ветерка, – сказал Максим, залезая в коляску, – главное, чтоб по адресу.

– Н-но!

Экипаж тронулся и мимо Масканина заскользили пригородные виды Юрьева. Бесконечные извилистые, переходящие одна в другую улочки, чистые и ухоженные. Заборчики частных домов, из-за которых выглядывали садовые деревья. Машин мало, пешеходов, особенно ближе к центру, много и густо и никто никуда не спешит. Даже странно как-то, что средь бела дня столько народу гуляет. И только подумав об этом, Максим вспомнил, что сегодня выходной. Присутственные здания и доходные многоквартирки группировались в центральных районах, но и те были разбавлены частным сектором. Тихая спокойная провинциальная жизнь. Конные жандармы и городовые – и те, казалось, спят на ходу. Конечно, никто из них не клевал носом, просто они, как и все юрьевцы, жили в собственном локальном режиме времени.

– Пррруу!… – одёрнул кобылу извозчик. – Приехали.

Максим расплатился и накинул сверху целковый и когда экипаж тронулся, медленно побрёл по неожиданно широкому переулку, высматривая нужный номер дома. На него озирались, вольногоры в Юрьеве гости нечастые, а заприметить вольногора всегда можно было по неизменной шапке и бебуту. Барышни поспешно отводили в стеснении взоры, стайки детей показывали пальцами и приветливо махали руками. Да уж, не сравнить с Хаконой, где его дивизия не раз входила в города. В том же Лютенбурге местные в страхе шарахались, наевшись пропаганды про страшных и свирепых дикарей-вольногоров.