На Забайкальском фронте - [60]

— Снаряды взорвут Ахмет и Терехин, — коротко приказал командир взвода, потом повернулся к Богачеву, добавил: — А вам предстоит работа не менее важная — крушить после взрыва пушки.

Богачев надсадно просопел — видно, обиделся.

Два неразлучных дружка Ахмет и Терехин (их во взводе называли в шутку Казань да Рязань) мгновенно скрылись в адской тьме. Первые минуты они ползли быстро, но постепенно сбавляли скорость. В темноте натыкались на колючие кусты и острые камни, заползали в хлюпающие лужи, залегали там, остерегаясь, как бы вспыхнувшая молния не выдала их. Чуткий и осторожный Ахмет, как всегда, сдерживал дерзкого и бесшабашного Терехина, но, в свою очередь, сам заражался его дерзостью, стараясь не отстать от него. Так, уравновешивая друг друга, они все ближе подползали к цели.

Пробравшись через затопленные водой кусты, разведчики подползли к заросшему травой бугорку и затаились, ожидая вспышки молнии. Вот она рассекла извилистой трещиной ночной мрак и осветила огромные, в рост человека, черные камни. Между ними торчал серый стожок, накрытый сверху брезентом. Рядом ходил часовой — пять шагов в сторону ущелья и пять обратно. Разведчики отползли вправо с таким расчетом, чтобы часовой, уходя от них, повертывался спиной, потом подползли ближе, чтобы сократить расстояние для рывка.

Светало медленно. В мокрой мгле едва маячила приземистая фигура часового с большой головой, закутанной приплюснутым капюшоном. «Уж не он ли убил Архипова сына? — подумал Терехин. — И откуда их черти принесли на нашу голову? Жили бы себе за морем…»

Терехин выждал, когда часовой повернется к нему спиной, нащупал рукоятку ножа и рванулся вперед. В один миг он налетел на часового, сильным ударом свалил его на землю и с опаской поглядел в ту сторону, где, по его расчетам, должны стоять японские орудия. Там было тихо. Ахмет подскочил к «стожку», поднял край промокшего брезента и увидел сложенные друг на друга ящики. Все ясно — снаряды. Зарыть, видно, не сумели: на скале яму не выроешь. Просто приткнули к камням, поближе к огневым, да и только.

Озираясь, Ахмет вынул из сумки толовые шашки, приладил к ним бикфордов шнур, сунул между ящиками и с гневом подумал: «Вишь ты, сколько смертей припасли на наши головы». Потом достал из кармана зажигалку, тронул шершавое колесико, задумался.

— Чего медлишь? — беспокойно прошипел подползший к нему Терехин.

Ахмет был так поглощен своими мыслями, что не сразу ответил своему напарнику. Ему не нравилось, что взрыв не достанет тех, кто затаился сейчас у орудий, поджидая наши танки. Получалась просто досадная нелепость. Взрыв потрясет землю, расколет кряж, разнесет вдребезги камни, а японские батарейцы останутся невредимыми. Сколько голов придется сложить потом нашим ребятам, чтобы выковырить их из укрытий, обезвредить нацеленные пушки!

«Нет, так дело не пойдет», — решил Ахмет и высказал Терехину зародившуюся у него мысль: прежде чем взорвать смертоносный «стожок», надо выманить из пор самураев и отправить их на тот свет вместе с этими снарядами.

Терехину идея очень понравилась. Он схватил автомат и дал длинную очередь в ту сторону, где должны стоять японские пушки. Когда очередь стихла, из темноты донеслись тревожные выкрики, хлопнул ответный винтовочный выстрел.

— Ага, разворошил муравейник! — крикнул Терехин и дал в том же направлении еще одну, такую же длинную очередь. Шум в темноте нарастал. Послышался гортанный крик, а вслед за ним заухали дружные винтовочные выстрелы. Разведчики бросали гранаты, строчили из автомата. Где-то в правой стороне зарокотал пулемет, а слева сверкнул оранжевый язык пламени — ухнул пушечный выстрел. Над ними просвистел снаряд и улетел в мокрую взбудораженную выстрелами темноту ночи.

После пушечного грохота все чаще затявкали винтовочные выстрелы, а потом совсем рядом разорвалась граната, осветив багровым веером и выпиравшие из земли камни, и приземистый «стожок», затянутый брезентом. Ахмет сильно испугался этого взрыва, испугался не своей смерти, а того, что они, сраженные осколками и пулями, не успеют выполнить боевого задания — не взорвут боеприпасы. Что тогда подумает о них командир? Не обеспечили! Позор на всю Азию! Им доверили такое важное задание, а они подняли на ноги вражескую батарею. Попробуй потом справиться с этой батареей, если она вся на ногах, приготовилась к бою! «Нет, надо сначала взорвать снаряды, а уж потом помирать».

О камень все чаще цокали пули. На отрог налетел сильный ветер, и по брезенту дробью ударила дождевая волна. Ахмет поднял голову, выглянул из-за камня. В это время над ущельем сверкнула огненным зигзагом зеленоватая молния и осветила цепочку бегущих солдат. Японцы окружали их с двух сторон.

— Чего тянешь! — нетерпеливо крикнул Терехин.

Он понимал: уже подходит конец, но ради того, чтобы взорвать врагов, готов был взорваться и сам.

По-иному рассудил Ахмет. Погибать двоим у этого «стожка» нет никакого смысла. Ведь Терехин может пригодиться во время атаки на японские огневые позиции. Увидев за камнем горную трещину с бурлящей в ней водой, Ахмет сердито крикнул по праву старшего: