На Забайкальском фронте - [15]

Потом комбат взял в руки письмо от брата. Федор писал ему о том, как михеевская рота неделю спустя отблагодарила своих спасителей. Это было под Харьковом. Два танка из взвода, которым командовал Сочков, были посланы в разведку и попали в западню. Надо было спасать танкистов. Михеевцы бросились в гущу боя. Холмистая местность позволила подойти совсем близко. Танк Федора выскочил на бугор и со второго выстрела поджег вражескую машину. Но в это время из оврага вынырнул еще один фашистский танк, зашел в подлесок и взялся палить по нашим попавшим в западню машинам. Медлить нельзя было ни минуты. Над товарищами нависла смертельная опасность.

— Огонь! — скомандовал Федор.

Но выстрелить пушка не успела. По броне грохнули один за другим два снаряда. Заклинило башню, свалился замертво механик-водитель. Что делать? Как выручить товарищей?

Решение пришло само собой. Федор сел за рычаги и на предельной скорости ринулся вперед. Дым застилал глаза, но он же и позволил ему подойти к цели. С разбега Михеев ударил фашистский танк в правый борт, опрокинул его на дно оврага. Жизнь товарищей была спасена.

Закончив рассказ, подполковник помолчал, потом коротко заключил:

— Вот это и есть войсковое товарищество, без которого невозможно победить врага.

Утром батальон вышел на тактические учения. Перед ним была поставлена задача переправиться через реку, захватить плацдарм и удерживать его до подхода главных сил.

В голубую высь утреннего неба взлетела ракета, и бугристый берег реки мгновенно ожил. Из укрытия, траншей, из прибрежных кустов устремились к переправе танки и цепочки автоматчиков. Зеркальная гладь реки, окрашенная малиновой зарей, дрогнула и заволновалась.

— Полный вперед! — раздался голос на понтонном мосту, куда только что взошли три головных танка.

Загремели артиллерийские выстрелы, застучали пулеметы, но танкисты и десантники, казалось, не слышали этого шума, напряженно вглядывались в приближающийся противоположный берег: скорее бы встать на твердую землю, уцепиться вон за ту зеленую полоску, и тогда уж никакие силы не скинут их в воду.

В упорном бою за плацдарм на правом берегу реки танковый батальон подполковника Михеева показал высокую огневую и тактическую выучку. Особенно ярко здесь проявилось чувство взаимной выручки, которое так старательно воспитывал комбат у подчиненных.

Вот несколько танков вышли на берег и, не теряя времени, устремились вперед, через рытвины и косогоры. Кажется, еще один рывок — и «противник» будет опрокинут. Но тут на правом фланге наступающих ухнуло несколько артиллерийских выстрелов. Посредник взмахом флажка остановил танки, а старшему лейтенанту Казначееву объявил, что у его машины разбита гусеница. Казначеев замешкался, и «противник» начал наседать. Танк сержанта Бойко вырвался было вперед, однако тут же отошел в зеленую ложбину. Сизый пороховой дым, пушечные выстрелы напоминали боевую обстановку. «Кто же поможет Казначееву?» В шлемофоне послышался басок соседа — старшего лейтенанта Никитина:

— Натягивай сапог, прикрою!

Экипаж начал натягивать гусеницу, а рядом верным защитником встал танк Никитина. Временами он чуть-чуть отходил назад, потом снова выдвигался вперед, используя складки местности. Но как ни пытался «противник» оттеснить машину к обрыву реки, ему это не удавалось.

Переправа продолжалась. Когда подошли остальные машины, танковая рота решительно двинулась вперед.

Подобных примеров взаимной выручки было немало и при форсировании реки, и во время последующего продвижения вперед. Это радовало комбата.

Оттеснив «противника» от берега, наступающие подразделения пошли дальше. Там проходила главная полоса обороны «противника». Послышались артиллерийские выстрелы, у подножия сопки захлопали взрыв-пакеты, имитируя взрывы. Встретив серьезное сопротивление, пехота залегла и начала окапываться, а танки зашли в молодой лесок, чтобы укрыться от глаз авиационной разведки. Выждав удобную минуту, подполковник Михеев поднял батальон в наступление. В воздух взвилась сигнальная ракета, на холмистое поле боя вслед за танками устремилась пехота. Танкисты взламывали оборону «противника», уничтожали ожившие огневые точки, поддерживали друг друга метким огнем и смелым маневром.

Интересный случай произошел в пади Урулюнгуй. Танки, преодолевая сопротивление «противника», выходили к Лысой сопке. Над полем клубились густые облака серой пыли, от которой разбросанный вокруг кустарник имел уже не зеленый, а, скорее, свинцовый цвет. Участок был удобен для обороны, и «противник» упорно сопротивлялся. Танк сержанта Бойко шел на левом фланге. Уничтожив пулемет «противника», который мешал продвигаться пехоте, он перерезал дорогу и направился к холму, заросшему бурьяном. Правее двигался танк старшего сержанта Козлова, неподалеку стоял посредник с белой повязкой на рукаве.

Урча мотором и лязгая гусеницами, машина сержанта Бойко прошла через ложбину и стала подниматься на косогор: за кустом была замаскирована пушка «противника». Ее не заметили ни Бойко, ни наводчик Пирожков, ни механик-водитель Титовский. Посредник уже хотел вывести «обреченный» танк из строя, но дело вдруг приняло неожиданный оборот. Пушка, не видимая с фронта, хорошо просматривалась с фланга. Оттуда ее сразу заметил старший сержант Козлов и, развернув орудие, расчистил путь соседу. Рука посредника, намеревавшегося взмахнуть белым флажком, застыла на месте.