На Забайкальском фронте - [14]

— За брата, огонь!

Грянул мощный залп. Все танковые пушки ударили по вражеской колонне. Верно посланные снаряды рвали гусеницы, корежили уязвимую бортовую сталь. Запылали баки с горючим, черно-синим дымом охватило колонну. Гитлеровцы выскакивали из машин, падали в придорожную траву, чтобы укрыться от смерти. Когда несколько уцелевших задних машин повернули вспять, командир роты скомандовал:

— В атаку!

Точно подхваченные ураганом, танки ринулись вперед. Они давили гусеницами укрывшихся в траве гитлеровцев, крушили метким огнем отходящие вражеские машины. Не многим фашистам удалось уцелеть в этой яростной схватке.

Дивизионная газета писала тогда о братьях Михеевых: «Лица их покрылись неистребимым загаром, руки огрубели, почернели в трудные и тяжелые месяцы испытаний на Украине. Братья Михеевы закалились в огне этих испытаний. Они были железными людьми, а стали стальными».

В тревожные дни, когда михеевская рота сражалась под Сталинградом, на Востоке постигали нелегкую военную науку еще три танкиста Михеевых. Учились упорно, настойчиво, чтобы скорее прийти на помощь своим братьям на Западе.

С командиром танкового батальона подполковником Михеевым мы встретились перед большими тактическими учениями. Это был широкоплечий коренастый офицер с широкими угловатыми челюстями и узкими зоркими глазами. Говорил он спокойно, неторопливо, и было даже странно: предстоял ответственный момент в жизни батальона — нелегкие учения, а он вроде бы и не чувствовал этого — не суетился, не повышал голоса, не гонял посыльных, как будто шел обычный учебный день. На вопрос, все ли готово к выезду в район сосредоточения, он как-то неопределенно пожал плечами, скупо улыбнулся и сказал:

— Если все нормально, танк должен ходить сам, без буксира и толкачей. Значит, сам должен двигаться и батальон, без понуканий и подстегивания.

О боевой подготовке батальона, о методике обучения и воспитания говорил обстоятельно, со знанием дела:

— Сколотить батальон в единый боевой организм — дело трудное. Ведь сколько людей, столько характеров, наклонностей и привычек! Надо, чтобы люди притерлись друг к другу, спаялись накрепко, слились в одно целое. Растопыренными пальцами врага не собьешь. Туго сжатый кулак нужен. Чтобы один за всех и все за одного. Чтобы каждый чувствовал себя частью целого и болел за успехи товарища не меньше, чем за свои.

В каждом слове комбата сквозило: батальон живет по законам войскового товарищества. В прошлом некоторые экипажи из-за слабой натренированности не смогли получить высокую оценку по стрельбе. Это встревожило весь батальон. Командир роты капитан Александриков, как и другие офицеры, начал отыскивать причины неудачи и пришел к выводу, что необходимо изменить метод проведения танкострелковых тренировок. «Надо сделать так, чтобы взвод всегда располагался компактно», — подчеркнул он и начал проводить танкострелковые тренировки по-новому.

Экипажи стали отрабатывать упражнения повзводно, меняясь учебными местами внутри взвода. Закапчивает взвод заниматься на одних учебных местах — переходит на другие, никогда не рассыпаясь, всегда сохраняя свою организационную силу. Это была полезная методическая находка. Но дело не столько в ней, сколько в том, что офицер сразу же позаботился, чтобы его методом воспользовались все командиры рот и взводов. Теперь танкострелковые тренировки по такому методу проводят во всем батальоне.

Так поступают и другие танкисты. Научился, к примеру, старший лейтенант Клюев отлично готовить вкладные стволики — и уже спешит помочь товарищам. Сделал старший лейтенант Казначеев любопытное приспособление для определения ночью продолжительности коротких остановок танка — и новинка пошла по всем подразделениям. В батальоне стало правилом: если человек потерпел неудачу — непременно помочь ему. Но коли проштрафился — не жди сочувствия.

Вечером подполковник Михеев собрал командный состав, чтобы дать последнее напутствие перед учениями, рассказать о задачах, которые поставлены перед батальоном, о трудностях, которые могут встать перед танкистами, о том, как преодолеть их. Все это он говорил официально, с трибуны. А потом сел за стол и, оглядев подчиненных, сказал:

— А главное, товарищи танкисты, не забывайте нашего главного закона — поддерживай товарища, а он поддержит тебя. Боевая спайка — вот что необходимо для успеха. — Подполковник достал из кармана конверт, извлек из него густо исписанный лист бумаги и газетную вырезку, вложенную в него. — С фронта получил, от брата Федора, — пояснил он и зачитал небольшую заметку о том, как в одном бою лейтенант Сочков спас экипаж Федора Михеева от явной гибели.

Танкисты вместе с пехотой дрались за плацдарм на берегу реки. Фашистское штурмовое орудие «фердинанд», стоявшее в конце обрывистого оврага, выходившего к реке, сильно мешало продвижению танков. Стоило кому-либо выдвинуться вперед, как его тут же настигал вражеский снаряд. Лишь одному танку, которым командовал лейтенант Юрий Сочков, удалось пробиться сквозь огонь врага. Танк рванулся на предельной скорости к вражескому орудию, но рядом грохнул снаряд, и машина отважного танкиста загорелась. Вот-вот взорвутся снаряды. Надо скорее бить по «фердинанду». Но фашистская самоходка стояла под самым обрывом, туда никак нельзя было направить снаряд. Коммунист Сочков сделал все, что мог для спасения товарищей, — направил свой танк к самому краю обрыва и рухнул горящей массой вниз на «фердинанд». Враг замолчал. Путь михеевцам был открыт…