На Забайкальском фронте - [13]
Минут через двадцать они перевалили через Олений Рог и сбежали по южному склону вниз.
У подножия сопки стоял у мотоцикла лейтенант Ивушкин и, поглядывая на часы, поджидал связистов. Запыхавшийся Габай подбежал к лейтенанту, объяснил, что кончилась катушка, и, оставив станок и телефонный аппарат, побежал к артиллеристам одолжить провод. Ивушкин включил аппарат в линию, повернул ручку и вдруг услышал голос старшины Бандуры.
— Я спрашиваю, положено или не положено выполнять к сроку приказания? — гремел старшина, не зная еще, с кем говорит. — Ну что я доложу командиру?
— Доложите капитану Дроботову, что связь обеспечена, — сказал лейтенант. — Приказ выполнили точно в срок.
— Это кто? Это вы, товарищ лейтенант? — растерянно спросил Бандура.
— И еще передайте на все точки, что красноармеец Олесь Габай, попав в трудное положение, не растерялся, преодолел сопку Косматую и в считанные минуты оказался на южном склоне.
— Что вы говорите? — обрадованно воскликнул старшина. — А я из-за него хотел уволиться после войны.
— И ехать в Липовку садовничать?.. — продолжил Ивушкин.
— Совершенно точно…
— Не советую спешить, — проговорил Ивушкин. — А вдруг не возьмут в садовники? Ведь садовник — человек особенный. Иной, к примеру, увидит куст — и ну корчевать его «в общем и целом». А хороший садовник как сделает? Он ненужный бурьян расчистит, найдет хороший росток…
— Чую, чую, в чей огород камешки кидаете, — догадался Бандура. — Урок усвоен, спасибо…
Подбежал с проводом Олесь, в один миг срастил кабель и, подхватив аппарат, пустился что было сил к штабной палатке. Макеев следом маскировал линию.
Дождь перестал так же внезапно, как и начался. Посветлело небо. По всему склону сопки Косматой ярко зазеленели травы, на листьях кустов янтарем засветились дождевые капли. Олесь вышел из штабной палатки артиллерийского дивизиона и направился к лейтенанту Ивушкину. От усталости его покачивало. Промокшая до нитки гимнастерка сдавливала плечи, в сапогах хлюпала вода. Но его бодрила удача: связь дана точно в срок. Из штаба уже доносились позывные, отрывистые команды, приказания. «Рука набирает силу», — подумал он и удовлетворенно улыбнулся.
— Ну а теперь сушить ноги, — сказал Ивушкин и поглядел на небо, где заливался жаворонок. — Тоже сушит перышки…
Замполит был доволен, что помог солдату почувствовать свое назначение. Лейтенант допускал, что, может быть, и еще придется немало положить труда, употребить и строгий приказ, и горячий призыв, и теплое слово. Но он твердо верил в успех. Будет в войсках Забайкальского фронта еще один отличник. Обязательно будет! Найденный росток уже потянулся вверх, как тянется вверх буйная зелень, омытая дождем, пригретая теплым солнцем.
БРАТЬЯ МИХЕЕВЫ
Танкисты Михеевы появились в рядах Красной Армии в тридцатых годах, когда японцы, захватив Маньчжурию, стали беспокоить наши восточные границы. Почуяв недоброе, ульяновский колхозник Дмитрий Федорович Михеев написал на Восток Василию Константиновичу Блюхеру письмо, в котором наказывал зорко оберегать восточные рубежи Родины и одновременно просил командующего ОКДВА взять под свое начало трех его старших сыновей, определить их на службу в один танк. И чтоб стоял этот танк на государственной границе — на самом опасном месте.
Желание отца было удовлетворено. Так появился михеевский танковый экипаж. Командиром стал старший брат Павел. За рычаги сел бывший колхозный тракторист Федор. Третий брат, Иван, стал мотористом. Сам Дмитрий Иванович тоже переселился за Байкал. «Чтоб способнее было наставлять сыновей».
А линию братья Михеевы взяли правильную. Отслужив срочную службу, пошли в военное танковое училище. Позже туда же поступили еще два подросших брата — Виктор и Владимир. Перед войной была создана михеевская танковая рота. Командиром ее стал Виктор Михеев. Павла назначили заместителем. Федор, Владимир и Иван командовали взводами.
Отважно сражалась михеевская рота на фронтах Великой Отечественной войны. Дралась в Белоруссии и на Украине. Разила захватчиков сокрушительным огнем в донских степях и на днепровских переправах, давила их гусеницами в степных оврагах и на железнодорожных разъездах. Тяжелыми были те кровавые оборонительные бои. Танкисты бросались на вражеские стальные клинья, но, не выдержав натиска превосходящих сил, откатывались назад.
Осенью незабываемого сорок первого года в роту пришло печальное письмо — отец сообщал о геройской гибели сына Александра — комиссара части, — проклинал гитлеровских разбойников, звал сыновей к мести.
В ту памятную ночь танковый полк вместе с пехотой занял оборону в перелеске под украинским хутором Яров. Для того чтобы гитлеровцы не обошли опорный пункт с юга, командир полка послал михеевскую роту в засаду на южную окраину перелеска, где проходила проселочная дорога. Несколько часов рота, замаскировавшись, простояла в засаде. А на рассвете на дороге появилась колонна фашистских танков. Она спешила, шла на предельной скорости. Для безопасности гитлеровцы сделали по перелеску несколько безответных выстрелов и, не останавливаясь, пошли дальше. Когда колонна вышла напротив перелеска, командир роты лейтенант Виктор Михеев крикнул:
