На Юг, к Земле Франца-Иосифа - [62]
Погода теплая. Трудно поверить, что еще так недавно мы были зажаты сплошным льдом и собирались даже покинуть судно, чтобы пешком и на карбасе идти к Новой Земле.
Теперь мы уже подходили к Мурманскому берегу и с минуты на минуту ожидали, что ветром немного «раскинет» на горизонте мглу, и он предстанет недалеко перед нами. Внимательно вглядывался я в мглистый горизонт, стараясь первый увидеть этот желанный берег или какое-нибудь проходящее мимо судно, так как теперь мы находились на самой «большой дороге», ведущей из России за границу.
На мостике мне скучно не было: поминутно то один, то другой выходил наверх и смотрел в бинокль вперед; все интересовались, все ожидали берег.
Вдруг мне показалось, что впереди, сквозь повисшую мглу, обрисовывается какая-то неясная волнистая линия; я стал внимательно присматриваться в бинокль, мгла немного поредела, и линия стала видна уже яснее. Это был Мурман, не могло быть и сомнения. Он не особенно далеко от нас и, пожалуй, сегодня к ночи мы должны подойти к нему.
Ура! Я первый увидел берег, и если проиграл пари Визе, то выиграл коньяк у П. Г. Кушакова.
Медленное плавание под малыми парусами нам страшно надоело. Мы мечтали встретить какой-нибудь пароход, который согласился бы взять нас на буксир и отвести, если не в Архангельск, то в какое-нибудь становище, или, по крайней мере, дал бы нам немного угля, чтобы подойти к становищу своей машиной. Теперь мы старались не прозевать проходящего парохода, а соответствующий сигнал, уже заранее набранный, был наготове у мачты.
Не более как через час после открытия берега, по направлению на SO, над мглой, закрывшей горизонт, показались густые клубы дыма, но вскоре рассеялись опять: какой-то пароход, шедший из горла Белого моря, по-видимому «подшуровал». Некоторое время ничего не было видно, но через полчаса показался и самый пароход. Это был «норвежец», идущий из Архангельска с грузом леса, высоко наложенного на палубе. Шел он гораздо «мористее», далеко от нас, и вряд ли мог быть нам полезен: будет ли он задерживаться в море, раз мы еще можем идти под парусами. На всякий случай подняли мы набранные сигналы, но, должно быть, они с парохода даже не были замечены.
Тем временем мы продолжали медленно, при противном ветре, подвигаться вперед, и берег стал значительно ближе. Стараемся разобрать место, к которому подходим: капитан Сахаров утверждает, что перед нами «Семь островов», но почему-то мы не видим огня маяка «Харлов», хотя он должен бы уже открыться.
Стало темно. Повернули на SO, вдоль берега.
После ужина, уже около 10 часов, впереди показались огни парохода, идущего навстречу. Этот шел уже ближе к нам, и его мы надеялись не упустить.
Он быстро приближался и был ярко освещен электричеством. По-видимому, это почтово-пассажирский пароход Мурманского срочного пароходства, совершающий обычный рейс по Мурману; лучшего нам и желать было нечего, так как этот пароход мог подвести нас к любому становищу.
Моментально наш капитан лег в дрейф, высоко в воздух полетели сигнальные ракеты и, кроме того, мы стали жечь фальшфейры. Мы ожидали, что пароход сейчас же повернет на нас, чтобы узнать, в чем дело, но того не случилось. Неужели на нем не заметили ракет и фальшфейров? Стали на баке жечь паклю, облитую керосином; пламя поднялось такое, что можно было подумать, что на судне пожар, но пароход по-прежнему шел своим курсом и на наши сигналы не обращал внимания. Оставалось еще одно средство в нашем распоряжении: это наши зверобойные пушки. Это должно подействовать!
Поднялась такая канонада, что наши артиллеристы только успевали забивать заряды по очереди то в правую, то в левую пушки.
Действительно, это произвело впечатление сильное на пассажирском пароходе, но только совершенно для нас неожиданное. Моментально пароход, который был так недалеко, исчез, как сон. Невольно стали протирать глаза: да был ли это в действительности ярко освещенный пароход, или только нам показалось!
Нет, пароход был, но он почему-то закрыл все электрические огни и куда-то исчез…
Все были поражены, первое время даже молчали, но затем по адресу исчезнувшего парохода посыпалась такая отборная ругань, что капитану после этого, должно быть, долго «икалось».
Нам не досадно было, когда давеча нас не заметил «иностранец», идущий далеко от берега, и которого мы, действительно, только стеснили бы; но этот пассажирский русский пароход, заходящий во все становища Мурмана, имевший возможность без труда помочь нам и не захотевший этого сделать, «подло» скрывшийся где-то во тьме, он положительно нас взбесил.
Капитан Сахаров объяснял исчезновение парохода тем, что поморы на парусных судах часто «балуют», зажигая большие огни, как бы требуя помощи от проходящего парохода, но когда к ним подходят, оказывается, что они все перепились пьяные.
Однако чем же мы виноваты, что пьяные поморы «балуют», и зачем исчезать таким «чудесным» образом, то есть закрыв огни. Ведь могло быть, что мы и на самом деле тонули.
Но пароход, на который мы так надеялись, исчез, а так как мы еще не тонули, то продолжали всю ночь трепаться под парусами, почти на одном месте.
В 1912 г. Северным морским путем отправилась парусно-паровая шхуна «Св. Анна». Возглавил эту экспедицию лейтенант флота Георгий Львович Брусилов. Отплыв летом из Санкт-Петербурга, уже в октябре судно попало в ледовый плен у берегов Ямала и начало дрейф на север. На Большую землю вернулись только два человека — штурман Валериан Альбанов и матрос Александр Конрад. Их четырехсоткилометровый переход по дрейфующим льдам к Земле Франца Иосифа вошел в историю полярных исследований. Для писателя Вениамина Каверина Альбанов стал прототипом штурмана Климова в романе «Два капитана».В настоящее издание включены две работы — книга-расследование писателя Михаила Чванова об экспедиции Г.
Русского писателя Александра Грина (1880–1932) называют «рыцарем мечты». О том, что в человеке живет неистребимая потребность в мечте и воплощении этой мечты повествуют его лучшие произведения – «Алые паруса», «Бегущая по волнам», «Блистающий мир». Александр Гриневский (это настоящая фамилия писателя) долго искал себя: был матросом на пароходе, лесорубом, золотоискателем, театральным переписчиком, служил в армии, занимался революционной деятельностью. Был сослан, но бежал и, возвратившись в Петербург под чужим именем, занялся литературной деятельностью.
«Жизнь моя, очень подвижная и разнообразная, как благодаря случайностям, так и вследствие врожденного желания постоянно видеть все новое и новое, протекла среди таких различных обстановок и такого множества разнообразных людей, что отрывки из моих воспоминаний могут заинтересовать читателя…».
Творчество Исаака Бабеля притягивает пристальное внимание не одного поколения специалистов. Лаконичные фразы произведений, за которыми стоят часы, а порой и дни титанической работы автора, их эмоциональность и драматизм до сих пор тревожат сердца и умы читателей. В своей уникальной работе исследователь Давид Розенсон рассматривает феномен личности Бабеля и его альтер-эго Лютова. Где заканчивается бабелевский дневник двадцатых годов и начинаются рассказы его персонажа Кирилла Лютова? Автобиографично ли творчество писателя? Как проявляется в его мировоззрении и работах еврейская тема, ее образность и символика? Кроме того, впервые на русском языке здесь представлен и проанализирован материал по следующим темам: как воспринимали Бабеля его современники в Палестине; что писала о нем в 20-х—30-х годах XX века ивритоязычная пресса; какое влияние оказал Исаак Бабель на современную израильскую литературу.
Туве Янссон — не только мама Муми-тролля, но и автор множества картин и иллюстраций, повестей и рассказов, песен и сценариев. Ее книги читают во всем мире, более чем на сорока языках. Туула Карьялайнен провела огромную исследовательскую работу и написала удивительную, прекрасно иллюстрированную биографию, в которой длинная и яркая жизнь Туве Янссон вплетена в историю XX века. Проведя огромную исследовательскую работу, Туула Карьялайнен написала большую и очень интересную книгу обо всем и обо всех, кого Туве Янссон любила в своей жизни.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В ноябре 1917 года солдаты избрали Александра Тодорского командиром корпуса. Через год, находясь на партийной и советской работе в родном Весьегонске, он написал книгу «Год – с винтовкой и плугом», получившую высокую оценку В. И. Ленина. Яркой страницей в биографию Тодорского вошла гражданская война. Вступив в 1919 году добровольцем в Красную Армию, он участвует в разгроме деникинцев на Дону, командует бригадой, разбившей антисоветские банды в Азербайджане, помогает положить конец дашнакской авантюре в Армении и выступлениям басмачей в Фергане.