На всех фронтах - [37]

О своих мытарствах с медиками и хождениях по инстанциям Елькин никому не рассказывал, поэтому я даже не знаю, кто поверил в него и кем дано было разрешение о допуске к полетам. Видели мы только внешний ход дела: вернется Леонид с очередного приема мрачный, молчит — не подходи, а потом сидит в уголке и на тумбочке очередное «прошение» пишет. Когда выпустили его в первый самостоятельный полет, все сбежались смотреть, словно цирк какой. Летал он осторожно, «блинчиком», словно ходить заново учился, ни одной «бочки» не крутанул, ни одной «горки» не сделал, а уж высший пилотаж он просто обожал. Если видишь, что кто-то жаворонком в небе кувыркается, это можно не проверять — Елькин… Ну, выбрался он из кабины самолета, поглядел на нас и улыбнулся, а мы уж и забыли, что он когда-то улыбался. Поверите, от этой его улыбки мы, товарищи его, чуть не расплакались. Любили его, и в полку за Леонида переживали страшно, только он ничьих сочувствий после ранения не принимал. Характер был кремень!

Как раз летом сорок третьего года Елькину был отведен так называемый второй сектор — это примерно от порта Берлевог, если по карте мерить, до городка Тромсе и даже до Нарвика. Сюда входил и Альтен-фьорд. Разведка его была особо тяжелым и опасным делом. Гитлеровцы берегли его секреты крепко. Несколько самолетов, посланных туда, на аэродром не вернулись.

Настал черед нашего высотного разведчика Пе-3. Пилотировал его капитан Вербицкий — командир экипажа, а штурманом и летным наблюдателем был я.

Сейчас рассказывать, так все вроде бы просто получилось у нас. Вызвали в штаб, поставили задачу: «Произвести воздушную разведку военно-морской базы Альтен, установить тип и количество базирующихся на ней кораблей противника». Приказ есть приказ. Готовимся к вылету, изучаем карту, силуэты кораблей… а у самих гвоздем сидит в головах вопрос: отчего же никто оттуда не возвращался? Секретное оружие прикрытия? В общем, до чепухи несусветной договаривались. Потом приступили к разработке маршрута полета и решили посмотреть, кто как туда летать собирался. Прикинули на карте и опешили. Все до одного шли одним примерно маршрутом. Сначала над морем и вдоль норвежского побережья, затем разворот на юг и выход на объект разведки с северного сектора. А на побережье у гитлеровцев была целая сеть наблюдательных постов! Все эти самолеты засекались ими еще над морем, ПВО базы приводилась в готовность, с аэродрома прикрытия взлетали истребители… вот и вся схема. Сегодня, конечно, в уме не укладывается, как можно было раз за разом повторять одну и ту же ошибку, но в начале войны у нас не было боевого опыта и самые простые истины приходилось выкупать кровью.

От северного маршрута мы с Вербицким отказались. Над морем шли на бреющем только до траверза порта Варде, потом набрали высоту, пересекли горную цепь на побережье и за несколько сот километров до Альтен-фьорда углубились в пространство над сушей. Этот маневр не позволял противнику определить цель нашего полета, тем более что курс полета мы несколько раз изменяли, запутывая наблюдателей. Гитлеровцы подняли истребители, это мы слышали по радио, по их переговорам в эфире, но навести их на наш Пе-3 так и не сумели. На Альтен-фьорд мы вышли с юга, откуда никогда еще самолеты-разведчики не появлялись. С кораблей и с суши нас стали запрашивать огнями, кто мы такие. Я отвечал миганием посадочной фары какую-то абракадабру, лишь бы выиграть секунды. Этих секунд оказалось немного. Противник открыл мощный зенитный огонь, а поднятые с ближайшего аэродрома истребители стали нас атаковать. Но разведка базы была нами уже закончена. Командир увел самолет в облака, там изменил курс полета и вышел в воздушное пространство над морем. Я передал по радио наши данные: обнаружен линкор «Тирпиц», крейсеры «Лютцов» и «Хиппер», восемнадцать других кораблей. При пробеге после посадки у самолета заглохли моторы: кончилось горючее. Его поставили в ремонт, штопать пробоины от пуль и осколков. Почти год мы разведывали второй сектор, пока Елькин не «принял» его от нас вместе с Альтен-фьордом. Не было случая, чтобы он не справился с поставленной задачей. 22 января 1944 года ему и Михаилу Константиновичу Вербицкому одним указом было присвоено звание Героя Советского Союза. Это были первые Герои в нашем 118-м разведывательном авиационном полку. А через месяц с небольшим, 29 февраля, Елькин не вернулся с разведки порта Нарвик. Перед этим Леонид дважды летал в Альтен-фьорд, из второго полета вернулся по неисправности мотора. Такой подвох со стороны техники разозлил его. Но в этих ситуациях он не винил механиков, не рассказывал, каково ему пришлось, а как бы окаменевал лицом и молчал. Вот так же, стиснув зубы, молча он и летал, наверное, над мачтами «Тирпица», дожидаясь в сентябре сорок третьего года, скоро ли пройдет проклятый заряд и улучшится видимость».

…Штаб контр-адмирала Барри передал по радио на свои подводные лодки полученные от советского союзника данные. Из шести малых субмарин двум удалось добраться до цели. Лейтенанты Камерон и Плейс, командиры «X-6» и «X-7», сбросили четыре тонны взрывчатки на дно фьорда под днищем линкора. Мощный взрыв повредил главные турбины линкора.