На войне как на войне (сборник) - [25]
«А не лучше ли бросить машину — и пешком? Конечно, лучше».
Богдан решил сказать об этом «экипажу» и сказал, но не то, что думал:
— Может быть, вам, братцы, страшно, тогда валяйте пешком!
Левцов стал закуривать. Он старательно и долго крутил цигарку. Глубоко затянулся и смачно сплюнул крошки самосада:
— Все равно! Помирать — так с грохотом!
— Конечно, — поддержал его Могилкин. — Лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
Из-за стоявшего напротив леса выплывала луна, большая, белая, холодная, как ком снега. Движение на шоссе постепенно, затихало. Теперь лишь пробегали машины-одиночки.
— Наверное, уже часов двенадцать? — сказал Сократилин. — Подождем еще часик.
— А как мы определим этот часик? — насмешливо спросил Левцов.
— По месяцу, — сказал Могилкин. — Как только отодвинется от той елки на три кулака, так и тронем.
Стали следить за луной. Могилкин отсчитывал кулаки.
— Готово. Как раз три, — объявил он.
— Что-то очень быстро твой час прошел, — заметил Сократилин, усаживаясь за рычаги.
Затарахтел мотоцикл. Переждали. Теперь Левцов отсчитывал кулаки. Туман, на который они рассчитывали, так и не сгустился. Он повис над землей прозрачной дымкой. Дальше ждать Богдану стало невмоготу:
— Поехали!
Завели мотор, тронулись, и тут справа над лесом взлетела ракета, лопнув, рассыпалась разноцветными брызгами. Сократилин выругался и, газуя на всю железку, погнал «бэтэшку» к дороге.
Километра четыре ехали без приключений. На полном газу проскочили хутор, занятый немцами. Потом их обогнала грузовая машина… Потом впереди на дороге вспыхнул свет фары. Фара угрожающе приближалась. Сократилин, не сбавляя скорости, гнал танк прямо на нее. Свет слепил глаза. Богдан, сжимая рычаги, мчался на фару. И вдруг свет погас. Сократилин увидел на обочине мотоцикл с коляской. Дальше все случилось помимо его воли и желания. Он даже не помнил, как раздавил мотоцикл. Догадался уже после, когда услышал треск, почувствовал толчок, словно его подбросило на ухабе, и сразу же по ушам стеганул ужасный крик. Богдан машинально заглушил мотор.
Немец дико кричал. Могилкин лежал ничком за башней, зажимая пальцами уши. Сократилин подбежал к мотоциклу. Тот, что сидел в коляске, был еще жив. Гусеница проехала ему по ногам. Немец выл не переставая.
Подбежал Левцов.
— Я его сейчас, я его сейчас успокою, — бормотал он, вытаскивая из кармана пистолет. Но пистолет не вытаскивался. — Я его успокою сейчас, как миленького…
Крик оборвался на высокой ноте. И стало тихо, так тихо, что было слышно, как где-то далеко поскрипывает кулик.
Левцов толкнул плечом Сократилина:
— Тихо-то как стало.
Сократилин вздрогнул:
— Что?
— Страшно тихо. Надо драпать, — прошептал Левцов.
— Да, да. Конечно, конечно, поехали, — шепотом ответил Богдан.
— Постой. — Левцов схватил за руку Сократилина и так ее сжал, что тому стало больно. — Кажется, офицера прихлопнули. Смотри, сумка. Возьмем?
— Зачем?
Но Левцов уже протягивал к сумке руку. Сократилина затрясло противной дрожью.
— Брось. Надо его переворачивать. Так не снимешь.
— Снимем, — сквозь зубы процедил Левцов, схватил сумку руками, уперся ногой в труп и оборвал ремешок.
Однако на этом он не успокоился. Вытащил из кобуры пистолет. А со спины мертвого водителя, стащил автомат. Торопился и выпачкал в крови ремень.
— Да брось ты его.
— Пошел ты… — огрызнулся Левцов и хладнокровно вытер ремень о траву.
«Ну и нервы у парня — как веревки!» — подумал Сократилин.
Хладнокровие и уверенность, с которыми действовал Левцов, постепенно передавались Богдану. Теперь он мог соображать и действовать. А когда он сжал руками рычаги фрикционов, то совсем успокоился.
Животный страх, который нагнал на Богдана своим криком немец, исчез. Но появился другой, разумный. Выдержит ли танк эту сумасшедшую гонку, хватит ли у них горючего? Вот что теперь пугало Сократилина.
Впереди в легкой дымке тумана показалось село с тусклыми желтыми огоньками. Сократилин не только предполагал, но и чувствовал, что село кишит немцами. И отлично сознавал, что идет на безрассудную дерзость. Другого выхода у него не было.
— Впереди село. Попытаемся проскочить. Зарядить пушку! — приказал он.
Дальше события разворачивались как в скверном детективе. Село оказалось ужасно длинным, с безобразной, тряской булыжной дорогой. Вначале оно было довольно-таки пустынным, а потом «бэтэшка» неслась вдоль колонны грузовиков с высокими кузовами. Грузовики кончились, и машина нырнула в коридор из танков. В конце этого коридора стояла толпа солдат. Грохнул выстрел. Сократилин не понял, кто стрелял. Ему показалось, что стреляли над его головой. Однако после выстрела солдаты словно сквозь землю провалились. И Богдан решил, что их вообще не было, просто это у него от страха в глазах мельтешит.
Он выжимал из машины все, что можно было выжать. Танк ревел, громыхал, и все в нем тряслось и брякало — от пушки до последней заклепки, вот-вот он сейчас споткнется и развалится здесь, на дороге. Но пока шло так удачно, что даже не верилось.
Все-таки немцы успели опомниться. В конце села Сократилин увидел их. Они выкатывали на дорогу пушку. Не сбавляя скорости и не сворачивая, Сократилин погнал танк прямо на пушку. Он не слышал криков «экипажа». Он видел только одну пушку, видел ее черный глаз, который метался из стороны в сторону.
Имя В. Курочкина, одного из самых самобытных представителей писателей военного поколения, хорошо известно читателю по пронзительной повести «На войне как на войне», в которой автору, и самому воевавшему, удалось показать житейскую обыденность военной действительности и органично существующий в ней истинный героизм. Перу писателя присущ подлинный психологизм, лаконизм и точность выражения мысли, умение создавать образы живых людей. В книгу вошли повести о буднях на фронте в годы Великой Отечественной войны и советской мирной действительности, достоверно и без привычных умолчаний запечатлевшие атмосферу и характеры тех лет.
Среди бумаг Виктора Курочкина имеется автобиографическая рукопись, озаглавленная «Товарищи офицеры». Над нею писатель работал в конце 1965 года. Эти наброски свидетельствуют о том, как трудно автор «На войне как на войне» расставался с героями повести.
Виктор Курочкин – далеко не самое известное лицо в русской послевоенной литературе, однако закономерно, что в последние десятилетия проза «литературных лейтенантов» стала вытеснять масштабные полотна «литературных генералов», обращая взгляд читателя к главному герою великой русской прозы – «маленькому человеку». Эта «негромкая» проза и сегодня переворачивает душу.Предлагаемая вниманию читателей повесть «Последняя весна», датированная 1962 годом, печатается по изданию: Виктор Курочкин. Повести и рассказы (Л., 1978).
Повесть «Записки народного судьи Семена Бузыкина», давшая название сборнику, была написана в 1962 году, но полностью публикуется впервые. В. А. Курочкин (1923–1976) в начале 50-х годов служил народным судьей в Новгородской области, и в основе произведения — материалы реальной судейской практики. В повести поставлены острые социальные проблемы, не потерявшие своей актуальности и сегодня. В сборник также вошли повести «Заколоченный дом», «Последняя весна» и рассказы, рожденные впечатлениями от встреч с жителями деревень средней полосы России.
Рассказ о киноактере и его собаке, искалеченных жизнью, и о том, что так ли важны в жизни внешность и слава, почет и признание, таланты и поклонники.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Книга украинского писателя Миколы Олейника «Жилюки» состоит из трех романов, прослеживающих судьбы членов одной крестьянской семьи. Первая книга — «Великая Глуша» знакомит с жизнью и бытом трудящихся Западной Украины в условиях буржуазной Польши. О вероломном нападении фашистской Германии на Волынь и Полесье, о партизанской борьбе, о жителях не покорившейся врагам Великой Глуши — вторая книга трилогии «Кровь за кровь». Роман «Суд людской» завершает рассказ о людях Полесья, возрождающих из пепла свое село.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
15 февраля 1989 г. последний советский солдат покинул территорию Демократической республики Афганистан. Десятилетняя Афганская война закончилась… Но и сейчас, по прошествии 30 лет, история этой войны покрыта белыми пятнами, одно из которых — участие в ней советских пограничников. Сам факт участия «зелёных фуражек» в той, ныне уже подзабытой войне, тщательно скрывался руководством Комитета государственной безопасности и лишь относительно недавно очевидцы тех событий стали делиться воспоминаниями. В этой книге вы не встретите подробного исторического анализа и статистических выкладок, комментариев маститых политологов и видных политиков.
События, описанные автором в настоящей повести, относятся к одной из героических страниц борьбы польского народа против гитлеровской агрессии. 1 сентября 1939 г., в день нападения фашистской Германии на Польшу, первыми приняли на себя удар гитлеровских полчищ защитники гарнизона на полуострове Вестерплятте в районе Гданьского порта. Сто пятьдесят часов, семь дней, с 1 по 7 сентября, мужественно сражались сто восемьдесят два польских воина против вооруженного до зубов врага. Все участники обороны Вестерплятте, погибшие и оставшиеся в живых, удостоены высшей военной награды Польши — ордена Виртути Милитари. Повесть написана увлекательно и представляет интерес для широкого круга читателей.
Книга представляет собой сборник воспоминаний. Авторы, представленные в этой книге, родились в 30-е годы прошлого века. Независимо от того, жили ли они в Советском Союзе, позднее в России, или в ГДР, позднее в ФРГ, их всех объединяет общая судьба. В детстве они пережили лишения и ужасы войны – потерю близких, голод, эвакуацию, изгнание, а в зрелом возрасте – не только кардинальное изменение общественно-политического строя, но и исчезновение государств, в которых они жили. И теперь с высоты своего возраста авторы не только вспоминают события нелегкой жизни, но и дают им оценку в надежде, что у последующих поколений не будет военного детства, а перемены будут вести только к благополучию.
Повесть о последнем героическом защитнике Брестской крепости — лейтенанте Плужникове. Путь, пройденный им и его сверстниками, — это путь формирования личного человеческого и национального достоинства, которое вынуждает врага отдавать честь мальчишке, заявляющему: «Я - русский солдат!».
У крестьянского сына Василия Егорова, приехавшего в Москву в начале XX века, и его жены Солоши было одиннадцать детей. Остались только три дочери, старшая из которых родилась в 1917 году. О судьбах этих трех красавиц – москвичек и рассказывает новый роман известного мастера отечественной остросюжетной прозы Валерия Поволяева. В книгу также включена повесть «Утром пришел садовник», которая издается впервые.
Борис Васильев — в семнадцать лет, сразу после окончания девятого класса, добровольцем ушедший на фронт, — знаменитый российский писатель и драматург. В этот сборник его военной прозы вошли повесть «Завтра была война», киноповести «Аты -баты, шли солдаты» и «Офицеры». .
Роман посвящен отважной борьбе наших чекистов против действовавшей в осажденном городе фашистской агентуры. Их победа во многом способствовала успешному прорыву блокады Ленинграда.