На восток - [13]

Исходя из этого, он начал соображать, кого из прибывших с ним офицеров, в случае чего, можно будет срочно отправить назад во Владивосток, с какими инструкциями и кого там ставить над всеми, если самому придется задержаться здесь дольше, чем рассчитывал. Но всего через полчаса уже пришлось ехать на вокзал и встречать поезд.

Оставив коляску на площади, он направился было к перрону, но у оцепления был остановлен капитаном из первой Восточно-Сибирской стрелковой дивизии, отрекомендовавшимся личным порученцем генерала Штакельберга Михайловым, и препровожден к запасным путям станции. По дороге туда миновали еще одну линию оцепления из спешенных казаков, но уже не торчавших у всех на виду, а просто контролировавших местность из укрытий. На арест это было не похоже, однако нервы, и без того расшатанные постоянными встрясками, натянуло основательно.

Уже когда подходили к одиноко стоявшему в тупике вагону первого класса, со стороны вокзала донеслись звуки оркестра, грянувшего «Встречный марш», а потом «Боже Царя храни». Там кого-то явно встречали. Но как вскоре выяснилось, главная встреча сегодня была именно здесь и именно у него.

В одном из окон вагона мелькнуло едва уловимое движение. Капитан, заметив его, показал рукой вперед, сказав: «Вам туда», и, развернувшись, быстрым шагом двинулся назад, оставив наместника примерно на полдороге.

Перейдя пути и оказавшись по другую сторону вагона, Рожественский увидел в открытой двери тамбура курившего великого князя Михаила собственной персоной. Это было настолько неожиданно, что он в первый момент совершенно растерялся и не смог вымолвить ни слова. Но Михаил сам быстро спустился к нему и просто подал для пожатия руку, предложив выпить с ним чаю. Но видя явное замешательство на лице наместника, тут же переспросил: «Может, покрепче чего? А то, я вижу, вы устали? Видно спали плохо?»

Далее, в течение двух с половиной часов брат императора и наместник императора обсуждали сложившееся положение дел, как в стране, так и непосредственно на театре боевых действий. При этом у Михаила оказались под рукой все рапорты, которые Рожественский отправлял в столицу, выкладки его штаба, штаба флота и штаба Линевича, а также масса других докладов, донесений и отчетов.

С самого начала великий князь пояснил, что поездом, который сейчас подошел к перрону, действительно прибыла Особая комиссия Канцелярии его величества и Главного военно-судебного управления. Но у нее свои задачи, и это никак не влияет на верховные полномочия Рожественского. А его приезд вообще должен пока оставаться тайной, и задерживаться в Харбине он не намерен. Уже завтра литерным поездом планируется выехать во Владивосток вместе с Зиновием Петровичем и некоторыми местными высшими офицерами. Все ключевые решения, обязательные к исполнению здесь, будут приняты уже сегодня.

Следом, с отставанием недели на две, если не больше, идет еще один поезд – с представителями МИДа и прочими лицами. В их обязанности входит организация официальных переговоров о мире уже на высшем уровне и прочих, связанных с этим, протокольных мероприятий.

Глава 2

Тем временем во Владивостоке, как только наместник отбыл в Харбин, командующий Тихоокеанским флотом вице-адмирал Бирилев предпринял инспекционную поездку по всем кораблям вверенного ему флота с целью выяснения его фактической боеспособности и выработки срочных мер по ее повышению.

Состояние этих самых кораблей, всех без исключения, оказалось просто критическим. Особенно это касалось пришедших с Рожественским «сокрушителей Сасебо». По механической части требовался серьезный ремонт котлов и машин. Электрическое оборудование также очень сильно изношено. По корпусам и вспомогательным системам набирался длинный список обязательных работ, без которых даже просто выход в море становился крайне рискованным, не говоря о продолжении боевых действий. Но самым проблемным моментом было не это.

Грозные с виду броненосцы оказались практически безоружными, в прямом смысле слова. По артиллерийской части их состояние ужасало. Как стало известно из результатов осмотра специалистами артиллерийского комитета штаба, на всех кораблях линии, вооруженных современной артиллерией, пушки главного калибра расстреляны до критических пределов.

В ходе бомбардировки батарей и последовавшего за этим боя в порту Сасебо на «Адмирале Ушакове» разошлись скрепляющие кольца на двух десятидюймовках, сделав орудия, и без того потерявшие прежнюю точность из-за износа канала ствола, совершенно непригодными. При этом они оба вышли из строя при стрельбе на близких дистанциях ослабленными зарядами. Следовало ожидать, что примерно в таком же плачевном состоянии находятся подобные стволы так называемой облегченной модели и на «Сенявине».

Третий броненосец береговой обороны «Генерал-адмирал Апраксин» оказался в несколько лучшей «форме». Он все еще мог считаться ограниченно боеспособным, благодаря тому, что у него набиралось заметно меньшее общее число выстрелов на каждый ствол, а сами пушки «улучшенного чертежа». Более тяжелые и прочные. К тому же на нем башенная артиллерия имела угол возвышения в 35 градусов. Так что, несмотря на уже появившийся износ, добросить свои снаряды до противника в случае боя у него шансы оставались, хотя и с далеко не прежней точностью.