На восходе луны - [57]

Все как всегда. Только на сей раз, услышав обиженный Аришкин всхлип, Марина почему-то не выдержала:

— Да выключи ты наконец телевизор! Или хотя бы сделай потише! Имей же совесть — мы с Аришкой хотим спать!

Каламухин нехотя оторвался от созерцания спортивных баталий и изрек менторским тоном:

— Марииина, что за истееерика? Ты же прекрасно знаешь, что по выходныыым я смотрю гооонки. Я целую неделю работаю ради тогооо, чтобы в выходныыые с удовольствием поболеть у телевииизора!

Марина вспылила:

— А я что, по-твоему, целую неделю ерундой занимаюсь?! Я тоже целую неделю работаю в ожидании выходных, чтобы хоть два раза в неделю выспаться по-человечески!

— Тебе бы только спааать, — возмутился Тореадорович. Но даже в крайне возмущенном состоянии не забывал противно и занудно тянуть слова. — Сколько можно спааать? Отдых должен быть актииивным!

— И вот это ты называешь активным отдыхом? Поорать с утра пораньше перед телевизором? Подергаться в постели, радуясь чужой победе, чужим успехам? Выключи телевизор, я сказала! Дай поспать ребенку!

Каламухин грозно сдвинул брови:

— Я чтооо, не могу в собственном доме посмотреть телевиииизор?!

— Можешь, — спокойно, но твердо ответила Марина. — Но не тогда, когда мы с Аришкой спим.

— Ну, знаааешь, — возмутился Витольд. — С какой стааати я должен менять свои привыыычки? Я всю жииизнь смотрю эти гонки по выходныыым, ровно в шесть часов утрааа. И если бы ты была повнимааательнее, ты бы уже это знааала. Но тебе, как я погляжуууу, абсолютно наплевать на мои привыыычки.

Марина возразила угрожающе тихо, и, будь Каламухин хоть чуточку внимательнее, он бы догадался, что сейчас ему лучше остановиться, не накалять страсти до предела:

— Нет, Витя, это тебе абсолютно наплевать на наши с Аринкой привычки и желания. Ты просто не способен понять, что не ты являешься центром вселенной, что каждый человек индивидуален и имеет право на собственные желания. Если тебе очень хочется посмотреть эти гонки, ты спокойно можешь записать их на видик и посмотреть в любое удобное время, а мы с Аришкой выспимся. Пожалуйста, выключи телевизор.

— Нееет, Марина, ты не понимаааешь! Запись — она и есть зааапись. Мне неинтересно смотреть в заааписи, я хочу смотреть вживууую!

— Ты и сейчас смотришь в записи — не думаешь же ты, что эти соревнования проводятся именно сейчас, сию минуту? Так что не будет никакой разницы, если ты посмотришь гонки немного позже, когда мы с Аришкой уйдем к бабушке.

— Мариина, какая же ты непоняяятливая! — возразил Витольд. — Даже если это и зааапись, то ее сейчас смотрят миллионы людееей. И то, что я смотрю эту запись одновременно с нииими, создает иллюзию сопричааастности. И это совсем не то же сааамое, что смотреть эту же запись в одинооочестве.

Марина прищурилась, вглядываясь в супруга. Господи, да как же она его терпит? Вот это серое ничтожество, возомнившее себя пупом земли, будет диктовать ей условия, а она должна беспрекословно им подчиняться?!

— Витя, ты никогда не задумывался, как ты выглядишь в чужих глазах? Тебе никто не говорил, что ты дикий зануда, если не сказать больше? Ты считаешь, что педантизм является твоей сильной стороной? Ты считаешь себя хорошим человеком и замечательным мужем? Ты вообще не догадываешься, какие чувства я к тебе испытываю?

Каламухин набрал в легкие побольше воздуха, собираясь, видимо, в крутой форме отчитать супругу за непочтительное отношение, но лишь резко его выпустил, издав глухое 'пффф'. Поразмыслив еще мгновение, добавил:

— Ты выбрала неудааачное время для семейных скандааалов, дорогааая. Позволь мне спокооойно досмотреть передааачу, а после я с тобой серьёоозно поговорю, — и гордо уставился в экран телевизора. Правда, на его лице уже не было того удовольствия, с которым он смотрел программу раньше.

Марина хотела было поставить наконец точку в отношениях, да тут так не вовремя заканючила Аришка:

— Мамуля, я чаю хочу…

По инерции Марина чуть было не рыкнула и на дочь, да вовремя спохватилась: ребенок-то тут при чем, она и так сторона пострадавшая. Марина встала с постели, набросила халат поверх ночной сорочки:

— Только чаю или и пожевать чего-нибудь? Говори сразу, я двадцать пять раз бегать не буду.

— Тогда принеси еще бутербродика и печеньку, — попросила Аришка.

Марина улыбнулась ей одобрительно и вышла из спальни.

Естественно, в комнате ее уже поджидала Ираида Селиверстовна. Как всегда, умытая, причесанная, при полном параде, взирала на заспанную невестку, как на чухонку, с торжеством победительницы. Не поздоровавшись, Марина прошла мимо нее на кухню, поставила чайник на огонь и принялась сооружать Аришке бутерброды с сыром и вареной колбасой. Ираида Селиверстовна внимательно наблюдала за ее действиями из-за спины, не скрывая любопытства, что-то недовольно фыркала себе под нос. И вдруг, едва ли не впервые за весь год совместного проживания в одной квартире, ранее высказывая свое недовольство в Маринкином присутствии, но вроде как обращаясь сугубо к сыну, снизошла до реплики в пространство:

— Эх, ну и мамаши нынче пошли! Чему вас только в школе учат? Соплячка, разве такой можно доверить ребенка? Да как дите-то твои бутерброды жевать будет? Кто ж ребенка кормит взрослой пищей?!