На вершине счастья - [24]

Сердце подсказывало ей, что Стоуну можно доверять. С самого начала она поверила ему, и мысль о том, что они находятся в сотнях миль от цивилизации, не вызывает у нее беспокойства.

Нет, призналась она себе, вызывает, особенно когда он смотрит на нее и взгляд его темных глаз сулит удовольствия, которых ей еще не приходилось испытывать.

Мэдисон подошла к окну. В сгустившихся сумерках все выглядело черным и неподвижным, но ей показалось, что одинокий орел пролетел над лесом.

— О чем ты думаешь, Мэдисон?

Она быстро повернулась, схватившись за грудь дрожащей рукой. Стоун неслышно приблизился к ней. Она прислушивалась к звуку льющейся воды, но, задумавшись, не заметила, когда он закрутил кран.

Стоун стоял посередине кухни. Он надел другие джинсы и футболку с надписью «The Rolling Stone», которая обтягивала широкую мускулистую грудь. У нее возникло желание подойти к нему и потрогать рукой его влажные волосы. И не только волосы, подумала она, глядя в его горящие глаза. Возможно, кое в чем у нее нет опыта, но распознать чувственное желание в мужчине, особенно в этом, ей не составляет труда.

— Итак, ты не хочешь сказать, о чем думаешь? — спросил он с грустной улыбкой.

Мэдисон вздохнула и повернулась спиной к окну.

— Я просто думала о том, какая стоит тишина, хотя здесь обитает множество животных. Это их земля. У меня такое чувство, будто мы вторглись на их территорию.

Стоун подошел к ней, и она почувствовала жар его тела.

— Вторжение человека не наносит вреда животным, если не разрушается их природная окружающая среда. Я узнал и еще кое-что о вторжении, — заметил Стоун, пристально глядя на нее.

Мэдисон поняла, что ее выдержка подвергнется испытанию.

— Что?

— Оно может вызывать у людей чувство неудобства. Как сейчас. Я ведь вторгаюсь в твое личное пространство?

Мэдисон кивнула. Да, это так, но она не чувствует неудобства или угрозы. Напротив, она ощущает чувственное влечение, которое притягивает ее к нему как магнит.

— Мэдисон?

Она сделала глубокий вдох, набрав воздуха в легкие, прежде чем ответить.

— Да. Но я не возражаю, Стоун. Ты готов ужинать?

Она увидела, как на его губах появилась чувственная улыбка.

— Я ко многому готов.

Мэдисон не хотела задумываться о двусмысленности его ответа, но не смогла устоять. Она пыталась напомнить себе о решениях, которые приняла прошлым утром, но поняла, что выполнить их будет трудно.

— Я накрою на стол.

Не дав Стоуну возможности сказать что-либо, она направилась к кухонному шкафу, чтобы взять из него несколько тарелок.

— Вкусное рагу, правда? — Хрипловатый голос Стоуна прозвучал как интимная ласка.

Мэдисон подняла глаза от тарелки и, встретившись с ним взглядом, почувствовала, как по ее телу пробежала дрожь. Она часто ловила на себе его взгляд, на который каждый раз откликалось ее тело.

Здравый смысл требовал подавить интерес, возникший у нее к Стоуну, но и здравый смысл, и сила воли были бессильны против такого мужчины.

— Да, очень, — подтвердила Мэдисон, пытаясь не замечать, как пламя опаляет низ живота.

Стоун отодвинул тарелку и облизнул губы.

— Жаль, что у нас нет ничего на десерт.

Мэдисон судорожно глотнула, не отводя глаз от его губ. Она знает кое-что сладкое, к чему определенно пристрастилась за последние несколько дней, и возглавляют этот список его поцелуи.

— Да, жаль, — согласилась она, решив, что безопаснее ограничиться таким ответом.

— Я помогу тебе помыть посуду, — предложил Стоун, поднимаясь из-за стола.

Услышав эти слова, Мэдисон быстро решила, что это неудачная идея. Хотя она сказала, что не возражает против вторжения в свое личное пространство, сейчас ей нужно, чтобы он не мешал ей собраться с мыслями.

— Не надо. Мыть почти нечего. И потом, тебе лучше лечь спать пораньше. Сегодня у тебя был трудный день.

Гортанный смех Стоуна окутал ее чувственным туманом, заполонив волнами желания.

— Нет, обычно у меня переизбыток энергии. Меня трудно утомить.

Мэдисон узнала собственные слова, которые произнесла утром. Она поднялась и собрала со стола тарелки. Напряжение вспыхивало внутри ее как электрические разряды.

Взгляд Стоуна обжигал ее, когда она, изо всех сил стараясь не замечать его, направилась к раковине. Присутствие и запах этого мужчины дразнили Мэдисон чем-то дотоле ей неизвестным, и, несмотря на то что стояла спиной к Стоуну, она ощущала каждое его движение.

Ее сердце лихорадочно забилось, когда она услышала, что он поднимается из-за стола и направляется к ней. Стоун молча остановился в полуметре от нее. Затем сделал еще один шаг, и Мэдисон быстро повернулась.

Он смотрел на нее таким напряженным взглядом, что острое чувственное томление охватило все ее тело.

Двигаясь как во сне, Мэдисон сделала шаг вперед и обвила руками шею Стоуна. Она услышала, как у него вырвался глухой гортанный звук, и он завладел ее губами, лишив сил сопротивляться.

От жаркой, но нежной настойчивости его языка она слабо застонала от удовольствия. Он играл с ее языком, делясь с Мэдисон своим вкусом и силой своего желания. Сначала она пыталась понять, что с ней происходит, затем решила, что это бесполезно. Разве можно понять, как удается Стоуну вызывать в ней такие чувства? Разве можно понять, почему ее сердце бьется в пять раз быстрее, а пламя обжигает ее всю? И когда он прижался к Мэдисон всем телом, давая ей почувствовать величину и силу его возбуждения, у нее вырвался тихий стон. Он разжигает в ней пожар, и она жаждет его. У нее уже нет никакого желания думать о решениях, которые она приняла вчера утром.