— И чего это китаянки так расшептались! — удивлялись две утки из простых. — На нас они просто наводят скуку, мы никогда с ними не разговариваем.
Но вот явился селезень. Он принял певчую птичку за воробья.
— Ну да я особенно не разбираю, для меня все едино! — сказал он. — Она из породы шарманок, есть они — ну и ладно.
— Пусть себе говорит, не обращайте внимания! — шепнула птахе Порту- галка. — Зато он весьма деловой селезень, а дело ведь главное!.. Ну, а теперь я прилягу отдохнуть. Это прямой долг по отношению к самой себе, если хочешь разжиреть и быть набальзамированной яблоками и черносливом.
И она улеглась на солнышке, подмаргивая одним глазом. Улеглась она хорошо, сама была хороша, и спалось ей хорошо. Певчая птичка пригладила сломанное крыло и прилегла к своей покровительнице. Солнце здесь пригревало так славно, хорошее было местечко.
Соседские куры принялись рыться в земле. Они, в сущности, и приходи- ли-то сюда только за кормом. Потом они стали расходиться; первыми ушли китаянки, за ними и остальные. Остроумный утенок сказал про Португалку, что старуха скоро впадет в утиное детство. Утки закрякали от смеха. «Утиное детство!» Ах, он бесподобен! Вот остряк! — Они повторяли и прежнюю его остроту: — «Портулакария!» Позабавившись, улеглись и они.
Прошел час, как вдруг на двор выплеснули кухонные отбросы. От всплеска вся спящая компания проснулась и забила крыльями. Проснулась и Порту- галка, перевалилась на бок и придавила певчую птичку.
— Пип! — пискнула та. — Вы наступили на меня, сударыня!
— Не путайтесь под ногами, — ответила Португалка. — Да не будьте та- кой неженкой. У меня тоже есть нервы, но я никогда не пищу.
— Не сердитесь! — сказала птичка. — Это у меня так вырвалось!
Но Португалка не слушала, набросившись на отбросы, и отлично пообедала. Покончив с едой, она опять улеглась. Птичка снова подошла к ней и хотела было доставить ей удовольствие песенкой:
Чу-чу-чу-чу!
Уж я не промолчу,
Я вас воспеть хочу!
Чу-чу-чу-чу!
— После обеда мне надо отдохнуть! — сказала утка. — Пора вам привыкать к здешним порядкам. Я хочу спать!
Бедная пташка совсем растерялась, она ведь хотела только услужить! А когда госпожа Португалка проснулась, пташка уже опять стояла перед ней и поднесла ей найденное зерно. Но Португалка не выспалась как следует и, разумеется, была не в духе.
— Отдайте это цыпленку! — крикнула она. — Да не стойте у меня над душой!
— Вы сердитесь на меня? — спросила пташка. — Что же я такого сделала?
— «Сделала»! — передразнила Португалка. — Выражение не из изящных, позвольте вам заметить!
— Вчера светило солнышко, — сказала пташка, — а сегодня так серо, темно… Мне так грустно!
— Вы не сильны во времяисчислении! — сказала Португалка. — День еще не кончился! Да не смотрите же так глупо!
— Теперь у вас точь-в-точь такие же злые глаза, как те, от которых я спаслась!..
— Ах бесстыдница! — сказала Португалка. — Вы что же, приравниваете меня к кошке, к хищнице? В моей крови нет ни единой капельки зла! Я приняла в вас участие, и я научу вас приличному обхождению!
Она откусила птичке голову, и та упала замертво.
— Это еще что такое! — сказала Португалка. — И этого вынести не могла! Ну, так она вообще была не жилец на свете. А я была ей как мать родная, уж я-то знаю! Что у меня, сердца нет, что ли?
Соседский петух просунул голову на двор и закричал, что твой паровоз.
— Вы хоть кого в могилу сведете своим криком! — сказала утка. — Это вы во всем виноваты! Она потеряла голову, да и я скоро свою потеряю!
— Не много же места она теперь занимает! — сказал петух.
— Говорите о ней почтительнее! — сказала Португалка. — У нее были манеры, она умела петь, у нее было высшее образование! Она была нежна и полна любви, а это приличествует животным не меньше, чем так называемым людям!
Вокруг мертвой птички собрались все утки. Утки вообще способны к сильным чувствам, будь то зависть или симпатия. Но завидовать тут было нечему, стало быть, оставалось жалеть. Пришли и куры-китаянки.
— Такой певуньи у нас больше не будет! Она была почти что китаянка! — И они всхлипывали, другие куры тоже, а утки ходили с красными глазами. — Что-что, а сердце-то у нас есть! — говорили они. — Этого уж у нас не отнимут!
— Сердце! — повторила Португалка. — Да, этого-то добра у нас здесь почти столько же, сколько в Португалии!
— Подумаем-ка лучше о том, чем бы набить зобы! — сказал селезень. — Это главное! А если и сгинула одна шарманка, что ж, их еще довольно осталось на свете.
