На торный путь - [3]

– Бери, бачка, ой карош лошадь, – смилостивился и, поверив своему толмачу на слово, даже поблагодарил дарителей.

Толмач оказался прав. Уже во время первой же поездки в горы выяснилось, что конь совсем не боится высоты, легко взбирается на любую кручу и, главное, может как угодно долго идти рысью горной тропой, даже если она вьётся по самому краю глубокого ущелья. Именно поэтому принц всегда приказывал седлать своего каурого, направляясь на какое-либо серьёзное дело.

А дело и впрямь на этот раз завязалось нешуточное. Татары, как и предполагал принц Гессенский, пошли широким ущельем. Правда, сначала они произвели диверсию на другой дороге, сделав вид, что собираются, сбив не особо сильный казачий заслон, идти именно там. Видимо, Терти-Гирей ждал, что, пока силы урусов, которые наверняка бросятся помогать казакам, будут связаны боем, он сам ударит им в тыл через широкое ущелье. Поначалу вроде всё так и складывалось. Начав схватку с казаками, хан повёл главную часть своего войска дорогой, что шла по широкому ущелью, и атаковал преградивший ему путь русский отряд.

С громкими криками «Алла… Алла…» татары яростно бросились на этот заслон, но, встреченные дружным залпом, поначалу замешкались, а затем стали обходить каре по боковым кручам. В одном месте их фланговый удар достиг цели, шеренги смялись, и там солдаты, теряя строй, начали беспорядочно отступать. Казалось, татары берут верх, однако не попавшийся на ханскую уловку принц Гессенский уже вёл на помощь отряду основной резерв. Больше того, сразу оценив обстановку, принц послал нарочного, вызывая сюда же часть казаков из узкого ущелья.

Подмога пришла вовремя. Едва отряд принца успел выстроиться, закрыв дорогу, как татары, размахивая саблями, с победными воплями кинулись в атаку. Но слитный мушкетный залп, встретивший нападавших, сразу охладил их пыл, а когда вдобавок по ним открыли огонь установленные по обе стороны от дороги полевые пушки, татары откатились обратно. Впрочем, Терти-Гирей явно проявил упорство и, быстро задержав отступающих, ударил всеми силами по правому крылу, откинув на полверсты державший там оборону уже ранее сильно потрёпанный заслон.

Ситуация становилась критической, татары вот-вот могли прорваться через дефилей[2], и тогда принц Гессенский, бросившись вперёд лично, приказал развернуть стоявшие у дороги пушки. Однако на это требовалось время, и принцу не оставалось ничего другого, как потребовать от командира отступавшего заслона держаться столько, сколько он сможет. Сам же принц, возглавив команду драгун, атаковал в лоб продвигавшихся по дороге татар.

Поначалу эта отчаянная атака имела успех, но татары, оправившись от неожиданности, увидели, что драгун мало, и стали окружать их. Однако принц, рубившийся сразу с двумя всадниками, не заметил этого и, только увидав на фланге татар, приказал отходить. Захваченные боем драгуны не сразу расслышали команду, и получилось так, что их строй как бы сам собой разорвался, образовав некий проход, в который тотчас ворвались татары.

Пытаясь вновь объединить отряд, принц заметался между этими двумя группами и неожиданно оказался окружённым врагами. Рванув повод, он завернул коня, чтобы скакать обратно, но дорога назад была отрезана. В то же время татары, уяснив, какая ценная добыча попадает им в руки, угрожая саблями, закружились вокруг. Казалось, выхода нет и позорный плен неизбежен, но тут в глаза принцу бросился поросший хилым кустарником откос. Это был единственный шанс, и принц, ударив плашмя саблей по конскому крупу, послал каурого прямо на косогор.

Так и взвившийся от удара конь в три прыжка одолел откос, а затем уже сам свернул на еле приметную, шедшую наискось ложбинку, ведущую вверх. Татары было попытались преследовать принца, но их степные лошади не пошли на косогор, и тогда они начали стрелять. Несколько пуль просвистело возле головы принца, и он подумал, что, если у татар найдётся хороший стрелок, ему конец, но ложбинка неожиданно вывела к большому камню, за которым оказалась едва приметная спасительная тропа. Конь, словно понимая грозящую всаднику опасность, тут же перешёл на рысь и вскоре вывез принца из зоны действенного огня.

Тем временем пушки заняли новую позицию и дружно ударили картечью. По ущелью поплыли клубы дыма, а свист картечи заглушил вопли татар, получивших внезапный удар во фланг. На какое-то время исход боя оставался неясен, но затем противник, не выдержав пушечного огня, в беспорядке откатился обратно. Принц же, которого верный каурый только что спас от плена или гибели, вернувшись к своим, сразу столкнулся с командиром заслона.

Лицо полковника, командовавшего заслоном и непоколебимо исполнившего приказ стоять до последнего, было залито кровью, однако, прежде чем отослать его к лекарям, принц первым делом спросил:

– Как считаешь, ещё пойдут?

Полковник вытер ладонью окровавленную щёку, посмотрел назад и отрицательно помотал головой. Принц тоже окинул взглядом откос ущелья, густо заваленный вражескими телами, затем глянул на извивающуюся по ущелью дорогу и сквозь начавший рассеиваться пороховой дым увидел, что татары не строятся в новый боевой порядок, а, судя по всему, начали стремительный отход…