На суше и на море, 1981. Фантастика - [10]
— Мы совершили трагическую ошибку, — сказал Командир тихим голосом, в котором звучали боль и отчаяние. — Эта несчастная у планета, начиненная страхом и ненавистью, была на грани военной катастрофы. Не хватало лишь искры, чтобы возник пожар. Роковую роль детонатора сыграл наш мирный разведчик — кто-то принял его за ядерную ракету, выпущенную противником. К чему это привело, вы все видели. Каждая враждующая сторона попыталась нанести опережающий удар, и победителей в результате не оказалось. Только побежденные.
— А теперь, товарищи, — сказал преподаватель, — нам надо подробно проанализировать случившееся. Каким образом следовало действовать экипажу, чтобы не только не допустить ядерной войны, но и помочь местной цивилизации выйти из тупика? Кто желает высказаться?
Курсанты молчали. Они только что сняли тяжелые шлемы энцефаловизоров, и у каждого перед глазами еще стояло кошмарное видение гибели планеты. И хотя все прекрасно понимали, что пережитая ими сцена — лишь очередное контрольное задание, спектакль, режиссером которого была Логическая Машина, трудно было отрешиться от ощущения личного присутствия, сопричастности к космической трагедии, подавить в душе горечь.
— Предлагаю сделать перерыв, — сказал тот, кто недавно был Командиром.
Они подходили к распахнутому окну, с удовольствием вдыхая вечернюю прохладу и запах цветущих лип. Загорелые плечистые парни с необычной для себя нежностью разглядывали синеющее небо, кружевные аллеи парка, строгие силуэты хорошо знакомых учебных корпусов — словно хотели запомнить обыденную эту картину на всю жизнь.
…В Космическом Центре шла очередная тренировка. Особая группа продолжала готовиться к Первой Звездной экспедиции.
Спартак Ахметов
СОИСКАТЕЛИ
1
Неслышные, как призраки, они пробежали открытое место и растворились в кустарнике, которым был обсажен ров. Ни один листик не шелохнулся. Атаман жестом показал — раздеваться. Воины стащили потные халаты и шальвары и остались в розовых набедренных повязках. Атаман оглядел безлюдную стену с вертикальными щелями бойниц. Ткнул пальцем в грудь трем воинам. Юркий Абэ взял саблю в зубы и беззвучно канул в воду. Следом за ним нырнули Кумар и чернокожий Чака. Вскоре их головы показались в локте от противоположной стороны рва. Абэ ловко выбрался наверх, прижался спиной к горячей стене, сцепив на животе кисти рук. Чака влез к нему на плечи и принял ту же позу. Пирамиду завершил Кумар, смуглое тело которого пришлось между бойницами.
Подоспели остальные. Держа в зубах сабли, они поднимались по живой лестнице и перемахивали через парапет. «Первый… второй… третий…» — сосчитал Кумар и поднял руки. С парапета его ухватили за кисти, подтянули. Тогда Чака повернулся лицом к стене, сжал лодыжки Кумара и повис, согнув в коленях жилистые ноги. Абэ отлип от стены, подпрыгнул и схватился за них. Подтянулся, неуловимо быстрым рывком оказался за широкой черной спиной. Через мгновение он уже был среди товарищей. Следом за ним на площадку спрыгнули Чака и Кумар.
В крепости все еще не подняли тревогу. Неужели стражники спят, разморенные полуденной жарой? А может, следят изо всех щелей, выжидая? Холодок пробежал по спинам воинов. Они переглянулись и побежали вдоль парапета. Босые ноги шелестели по мрамору. Казалось, раскаленная площадка сама несла воинов. Промелькнула угловая башня, пузатая, словно кувшин. Крутая лестница вела налево вниз, где среди финиковых пальм дремали павлины и лениво лепетал арык.
Воины рассыпались по саду, с разных сторон подкрадываясь к лазурному дворцу. Дверь с золотыми накладками первым увидел узкоглазый Абэ. Он растянул губы и закричал павлином. Неслышно появились товарищи, будто возникли из дрожащего марева. Абэ приоткрыл дверь. Загорелые воины скрылись в черном проеме, последним скользнул в него атаман.
Они пробежали по длинному коридору и вдруг оказались в большом зале с ребристыми колоннами. Сквозь стеклянную крышу били солнечные лучи, переливаясь в грудах монет. Все помещение заполняло золотое сияние, в воздухе дрожали золотые пылинки. Там и сям лежали кувшины, истекающие дирхемами и динарами. В волнах золотого моря плавал распахнутый сундук, наполненный лалами, яхонтами и гранатами.
— Аллах!.. — восхищенно выдохнул кто-то.
— Золото Искандара…
— Да обратится оно в прах, — прошипел атаман. — Нам нужен перстень с голубым гранатом. Только перстень!
Воины бросились к сундуку, позабыв об опасности. Лишь Чака настороженно посматривал по сторонам. Его мучила мысль, что стражники прознали о нападении. Они не торчали на стенах, пугая ворон. Они поступили умнее: затаились и теперь готовы обрушить удар. Как бы в ответ на эти опасения из-за колонн бесшумно выдвинулись голые по пояс стражники с грозно занесенными для удара копьями.
— А-а-а! — страшно закричал Чака, ныряя под летящее копье.
Воины бросились врассыпную, только один остался лежать ничком. Меж его лопаток подрагивало тонкое древко.
Чернокожие копьеметатели шагнули в сторону. Из-за их спин появились новые стражники, вооруженные кривыми саблями. Миниатюрный Абэ первым ринулся на них. Дважды взлетел сияющий клинок — два стражника рухнули на рассыпанное по полу золото. Абэ уже схватился с третьим. Зал наполнился лязгом стали, выкриками, стонами. В лучах солнца еще веселее заплясали золотые пылинки.
