На суше и на море, 1974 - [7]
— За дело, крокодилы! — восклицает Андре и поднимается. — Бип, мы тебя взяли в море, чтобы ты ловил рыбу или пил кофе? Лови рыбу, лентяй, ведь ты родился на берегу океана. Арика, заводи двигатель.
Бип, обиженно надувшись, убирает термос и, хмуря мохнатые брови, переоборудует спиннинг: снимает резинового кальмара и прикрепляет длинную и узкую блесну… Помню, как я впервые, немного опоздав, пришел к нему на занятия и еще с улицы услышал рев многих глоток, разносящийся из открытых окон одного из зданий. «А! Бе! Се! Че!..» — дружно, во всю силу легких орали слушатели. Я вошел в дом, поднялся на второй этаж и просунул голову в дверь аудитории. За столами сидели красные от духоты люди — капитаны рыболовецких судов, инженеры, матросы. Бип ходил между рядами и взмахивал рукой. «О!.. Пе!.. Ку!.» — выпаливали курсанты. Через минуту я тоже сидел за столом и выкрикивал буквы испанского алфавита. Потом учили счет и слова. «Уно! Дос! Трес! Абриго! Абрир! Абертура!» Не знаю, кто и где еще так изучает язык, но слова запоминались легко. Правда, я оказался весьма неспособным: понимать — понимаю, а сказать почти ничего не могу. Но теперь, Бип, я буду самым внимательным, самым прилежным твоим учеником.
— Арика, подними два маленьких вымпела на мачте, — говорит Андре.
Его спиннинг уже укреплен на корме, и синяя резиновая рыбка ныряет в мелких волнах. Чайка-дуреха думает, что это живая рыба, то и дело бросается в воду, пытаясь схватить ее. Андре оглядывает небо, жмурится на солнце, говорит задумчиво:
— А не испортилась бы погодка…
Паутинка какая-то на небе появилась, будто множество серебристых нитей затянули небосвод и солнце запуталось в них, потускнело, умерило свой жар. Бип наконец-то прицепил к поводку «стилет» и пустил блесну в воду, а девушка подняла на мачте два узких голубых вымпела с черными силуэтами рыб. Невдалеке от нас прошел «Эмпирадор». На его мачте тоже развевается голубой вымпел, только чуть больше, чем наш. Значит, они поймали парусника или меч-рыбу. А вот если попадется марлин, должен быть поднят самый большой, почти метровый, голубой вымпел. Эх, нам бы марлина!.. Но немногим удается победить эту рыбу, даже если она попадается на крючок. Того, кому посчастливится это сделать, ожидает прекрасный приз — рыбацкий кожаный пояс с серебряным марлином в качестве украшения.
— Фоладора! — вскрикивает вдруг топким, сорвавшимся голосом Бип.
— Двигатель, — резко, коротко произносит Андре.
Слышу шумный всплеск воды и быстро сматываю на катушку лесу, убираю спиннинг. Андре тоже убирает свой. Наши лесы могут только помешать, к тому же Арика выключила двигатель, и катер вот-вот остановится. Вставив комель удилища в кармашек ремня, покрасневший от натуги Бип еле удерживает рвущийся из рук спиннинг. Вода метрах в сорока с правого борта вскипает. «Д-дззз-зззыыы!..» — пронзительно, резко трещит тормоз катушки, с которой убегает в воду леса. Какая-то рыбина крутится в волнах. Парусник?.. Или тарпун, гигантская рыбина из породы сельдевых, достигающая ста килограммов веса, прозванная за свою красоту «серебряным королем» Мексиканского залива? Одинокий морской бродяга — марлин? Или стремительная, яростная меч-рыба?.. Бип, по лицу которого струится пот, почти падает на спину. Он пытается сдержать бег лесы, но рыба легко уволакивает с катушки десяток за десятком метров в воду. Андре закуривает сигару и отходит в сторону, а я взбираюсь на крышу маленькой каютки и всматриваюсь в глубину. Опять всплеск. Круги по воде. Брызги. Удилище дугой. Только бы не разогнулся крючок… только бы удилище не поломалось, леса не лопнула. Длинная, черная тень несется из океанской глубины к поверхности. Вот она как бы проявляется, становится четче, яснее. Вздымаются каскады брызг, и в воздух взлетает удивительное создание — длинный, острый, будто мушкетерская шпага, нос, фиолетовое, в светлых — полосах, тело, громадный черно-синий, похожий на парус спинной плавник. Да, это фоладора, или парусник. Несколько мгновений рыба стоит на хвостовом плавнике, а потом тяжко рушится в воду.
— Тормоз! — кричит Андре. — Тормоз отпусти!
Бип отпускает тормоз. Когда рыба выскакивает из воды, а потом вновь падает в нее, в этот момент она может легче всего порвать лесу. Парусник. Конечно же он! Когда я работал на тунцеловном клипере, нам нередко попадались на ярус такие красавцы, как этот, что крутится сейчас в глубине, пытаясь освободиться от крючка.
— Бип, сбрось еще десяток метров, — командует Андре. — Опять!
Парусник вновь мчится к поверхности. Теперь он не выпрыгивает, а как бы вывинчивается из воды. Вращаясь вокруг своей оси и колеблясь из стороны в сторону, рыба выскальзывает из океана, какую-то секунду стоит на развилке хвостового плавника, и нам прекрасно видны громадные, черные, в желтом янтарном ободке глаза парусника. Потом он шлепается с гулким звуком плашмя в волны. Ах, рыбка! Ах, хороша! Бип, не упусти ее, держи покрепче удилище, тебе так повезло, Бип!
Рыба ходит за кормой. Катер мотается на волнах — мы и не заметили, как они разрослись, взгорбились. Белых гребешков еще нет, всего балла три-четыре, но и такое волнение океана усложняет рыбную ловлю. То стравливая лесу, то немного выбирая ее, Бип от правого борта переходит к левому, потому что рыба пошла влево, и, выбрав момент, плюет на всякий случай еще разок через левое плечо.
