На суше и на море, 1967–1968 - [232]

Вообразим, что не больно, а на самом деле приятно. Вообразим, что жарко, а не холодно. Вообразим, что я здоров, что я силен, что я молод, что у меня меняется лицо, курносый нос становится греческим. Вообразим, что у меня растут жабры.

— Жабры не вырастут, — напомнит скептпк. — Ведь форма тела зависит от генов, а генетическая система находится в особом положении. Она не подчиняется верхним системам, никак не связана с ними. Гены — это скрижали завета предков, ни внешние, ни внутренние влияния на них не действуют.

И тут мы оказываемся в самой гуще сегодняшних научных споров.

Возможно, скептики правы: гены — это каменные скрижали…

Вообще-то известно, что скрижали эти переписываются при половом размножении. И можно согласиться, пожалуй, что даже прижизненное исправление скрижалей было бы полезно виду. Особенно полезно было бы это для животных, достигших стадии условных рефлексов, имеющих личный опыт, нуждающихся в передаче опыта наследникам.

К сожалению, «полезно» еще не означает «имеется». Может быть, и нет связи между генами и кровью. Тогда остается уповать на будущую молекулярную хирургию, на то, что ученые со временем разберутся в генетическом коде каждой хромосомы и сумеют переставлять с места на место генетические буквы — отростки нуклеиновых кислот. Задача труднейшая, перспектива не ближайшая…

Впрочем, есть одно соображение в пользу надежды.

Природа потворствует, как неоднократно повторялось выше, молодым, недавно сложившимся системам управления, укрепляет силу, расширяет власть, ущемляя права древних систем. Черви, раки, насекомые получают огромный набор наследственных норм поведения — инстинктов. Человеческий же детеныш чуть ли не самый беспомощный из всех живых существ. У него ноль знаний, ноль умения, почти ноль координации движений. Инструкция поведения урезана до минимума, зато вручены громадные чистые тома для прижизненного заполнения благоприобретенными знаниями и опытом.

Вместо подробных инструкций чистые тетради для ученичества — такова тенденция развития.

Правда, речь идет тут только о доведении. Внутренние органы как будто бы умеют при рождении все, получают полную инструкцию и сердце, и легкие, и желудок.

Но тут же припоминается исключение. Это орган, ведающий иммунитетом, — костный мозг.

Кстати, это позднее изобретение природы, появившееся только у позвоночных. (Что естественно, так как у беспозвоночных нет внутреннего скелета.) Так вот, невосприимчивость к новым болезням складывается так: обнаружив в организме чужие, незнакомые вирусы и токсины (яды), кровь доставляет их в костный мозг для ознакомления и там начинают штамповаться антитела для борьбы с данным вирусом и ядом. Наличие штампов и обеспечивает невосприимчивость.

То есть производство антител начинается уже после рождения индивида, по мере знакомства с враждебными вирусами. Вместо набора стандартных антител ребенку вручается фабрика, способная выпускать любые антитела.

И здесь чистая тетрадь вместо инструкции.

Итак, чистая тетрадь для знаний, чистая тетрадь для поведения, чистая тетрадь для обороны от инфекции! Явная тенденция налицо. И можно ожидать, что когда-нибудь точный проект тела, утвержденный веками, сведется к общему эскизу, наследники наши получат почти чистую тетрадь с громадными полями для изменений, дополнений и переделок по личному усмотрению. И будут перекладывать кирпичики во дворце собственного тела, ваять свой образ по собственной воле, станут не людьми, а «волетворцами», если вас устраивает такое имя.

Конечно, это идеал, самая отдаленная ступень мечты. До того как переделывать взрослое развившееся тело, нужно научиться формировать детское. Вероятно, легче всего это будет в эмбриональном периоде, когда тела еще нет. Заново строить легче, чем капитально перестраивать.

А может быть, тут природа уже сделала первый шаг?

Правда, до появления млекопитающих животные и не имели возможности влиять на рост и развитие собственных зародышей. Курица кладет яйцо, между ней и будущим цыпленком скорлупа. Да ей в ее бездумной жизни и нечего добавлять к наследственности. Что она узнает нового, сидя на яйцах три недели?

Но у млекопитающих эмбрион находится в теле матери и снабжается материнской кровью. А в крови гормоны. И они способны воздействовать на клетки химически. Через железы гормоны подчиняются мозгу, а на него влияет сознание, а на сознание— внешний мир.

И невольно вспоминается распространенное поверье (можно себе представить смех скептиков), что беременной женщине нельзя смотреть на уродливое и страшное, иначе ребенок будет уродом. А помните у Пушкина в сказке о спящей царевне: «И не диво, что бела. Мать брюхатая сидела, да на снег лишь и глядела…» И еще есть поверье, что во время войны и перед самой войной рождается больше мальчиков. Не потому ли, что в эти годы больше думают о солдатах? И возможно, это уж чистое предположение, что женственные черты некоторых мужчин объясняются настойчивыми мечтами их матерей о девочке — дочке?

В общем воздействие начинается с воображаемого образа. Именно так, как и полагается на лестнице воле-творчества.

И со временем, когда эта тенденция разовьется, будет подкреплена техникой, в женских консультациях мы услышим такие беседы: