— До сих пор мы исходили из допущения, что это неизвестное тело инертно и пассивно, а ведь с минуты на минуту оно само может проявить себя. Может взорваться, уничтожив всех нас (оно радирует до сих пор!), или, раскрывшись, распространить таящиеся в нем бактерии.
Спорам, казалось, не будет конца, как вдруг опять послышались сигналы снаряда, такие же приглушенные, как и прежде, только теперь они стали частыми, давались не размеренно, а как-то нервозно, то замирая, то возникая с новой силой, вызывая у всех нас тревогу Временами ясно слышалось, что удары чередовались в определенном порядке — три частых, три редких, три частых, — напоминая сигналы бедствия — 508. А может, это только казалось!..
Снаряд сигналил пять минут и затих.
Споры разгорелись с новой силой.
Теперь большинство членов комиссии склонялись к тому, что снаряд, видимо, был выброшен космическим кораблем, пролетевшим вблизи Земли. Обсуждался вопрос — находятся ли в нем живые существа, или размещен какой-то комплект приборов.
— Именно приборов. Снаряд сравнительно малых размеров. В нем не может находиться какое-то живое, тем более разумное существо, так как он не имеет никаких приспособлений для торможения в атмосфере. Снаряд не мог приземлиться с такой скоростью, при которой не пострадали бы живые существа. В нем, конечно, приборы!
— А сигналы бедствия?!
— Их могли подавать автоматы.
— Позвольте, позвольте, это какие-то очень странные автоматы. Только-только прибыв из космоса, как вы утверждаете, они уже знают, какими сигналами пользуются на нашей планете. Спасите наши души. Три точки, три тире, три точки.
Это короткое выступление сразило сторонников космического происхождения снаряда. Действительно, наивно было предполагать, что вестник Вселенной вооружен знаниями азбуки, изобретенной Морзе.
К полудню, наконец, было принято первое решение. Не помню кто, кажется делегат Голландии, предложил побыстрее раздобыть колокол. Колокол доставили на вертолете. По радио было приказано соблюдать полнейшую тишину.
Замолкло все. Даже репортеры нашли в себе силы помолчать минут двадцать. В тишине раздались удары в колокол — три коротких, три длинных, три коротких. Через минуту сигналы повторили.
Снаряд ответил. Мы услышали приглушенные удары по металлу: три коротких, три длинных, три коротких.
В колокол ударили два раза — из снаряда раздались ответных два удара. Вскоре все сигналы колокола точно повторялись снарядом. Он не только воспроизводил количество ударов, разумно отвечая на сигналы извне, но, казалось, пытался выбивать какие-то тревожные, очень земные мотивы. Они исполнялись, правда, не слишком музыкально, но воспринимались всеми как призыв о помощи. Автоматы не могли подавать такие сигналы хотя бы потому, что они не фальшивят, однако и не вносят в исполнение эмоций, подсказанных моментом.
Узнать, кто находился в снаряде, не удалось и при попытке перейти на телеграфный язык. Видимо, заключенному в снаряде был известен только сигнал 508, но не знакома азбука Морзе.
Наша делегация предложила не терять больше времени на сигнализацию, а поспешить на помощь тому, кто, быть может, ждет спасения.
Иван Федорович продемонстрировал комиссии скафандр и доказал, что подойти в нем к снаряду безопасно. Через его стенки не проникает ни сильная радиация, ни, тем более, болезнетворные бактерии.
Вопрос, кто же пойдет к снаряду первым, — решился быстро. Иван Федорович изъявил готовность приступить к исследованию загадочного тела, и члены Мэрилендской комиссии единодушно утвердили его кандидатуру. Предполагалось использовать все три наши скафандра: один для Колесова и два для сотрудников Национального управления США по космонавтике. Они должны были оставаться у наблюдательного пункта и в случае надобности поспешить к Колесову.
Как только программа действий была выработана, все сразу же пришло в движение. Район очищался от посторонних, приводились в боевую готовность аварийные, спасательные, санитарные машины…
Снаряд молчал. Казалось, заключенное в нем существо уже не в силах подавать о себе сигналы, не в состоянии призывать на помощь. Надо было спешить…
Снова провозгласили тишину, и, когда все вокруг замолкло, Колосов двинулся в путь.
По мере того как он приближался к снаряду, чувствовалось, с каким напряжением за ним следят тысячи людей.
Тихо работали кино- и телекамеры, в репродукторах слышалось легкое потрескивание, а по временам и дыхание Ивана Федоровича — его рацию принимали станции наблюдения.
— Подхожу к снаряду, — сообщал Колосов. — Дозиметры показывают увеличение радиации… Снаряд неподвижен… Вокруг него сильное магнитное поле… В снаряде слышится пульсация приборов. Он блестящий, гладкий. Не видно никаких швов. Оболочка, наверное, сделана из какой-то пластмассы, стекловидной, отливающей синевой. В полупрозрачной ее толще блестят чешуйки металла… Постучал по корпусу… Ответа нет… Взял биопробу… Рассматриваю поверхность оболочки в лупу. Нашел едва заметные черточки. Идеальная подгонка частей… В приподнятом конце едва заметная кольцевая риска… Хочется рассмотреть ее повнимательней… Хорошо ли меня слышите?
