На суше и на море, 1963. Фантастика - [19]
Но вот пограничная полоса кончилась, они вступили в страну вечной ночи. Еще ярче засияли на небе звезды, и среди них две самые яркие: бело-голубая Венера и… Земля — крупный изумруд, брошенный в черную бездну космоса. Михаил глядел на родную планету, чувствуя, как в груди нарастает теплая волна… Его вдруг охватила безотчетная тоска по родине, по ее лесам и полям, долинам и рекам, по ласковому теплу земного солнца. На мгновение он увидел своих стариков — отца и мать, еще полных сил и здоровья, несмотря на полуторавековый возраст. Представил, как они по вечерам беседуют о нем… И снова его мысль унеслась в прошлое.
Зал Совета быстро опустел. Михаил видел, как Кедров и его спутница направились в кольцевую галерею амфитеатра. Он вышел вслед за ними. С галереи открывался чудесный вид на Эвенкор. За Енисеем в голубой дымке стояли здания Физического Центра. Свет заходящего солнца плавился на куполах и шпилях, теряющихся в бесконечной перспективе. А прямо внизу безмолвно катила свои воды великая река, и лиственницы задумчиво смотрелись в ее живое, изменчивое зеркало, в котором отражалось высокое синее небо.
Они заметили Соколова и молча ждали, когда он подойдет. Соколов чувствовал себя не очень уверенно, ему казалось, что Кедров зол на него. Все-таки сообщение о геонах было парфянской стрелой. Но Кедров сразу рассеял неловкость. Улыбаясь, он протянул руку:
— Так это о тебе говорила Аура? Знаешь, я не в обиде. Истина прежде всего! Геоны, малыш, это, действительно, загвоздка.
— Меня зовут Михаил. Соколов Михаил.
— Понятно, — гудел Кедров, доброжелательно разглядывая Соколова.
— Придется поломать голову… А ты, брат, настоящий меркурианец. Загорел до черноты…
И он забросал Михаила вопросами о природе геонов. Отвечая ему, Соколов поразился, как быстро тот схватывает суть явления, которое для него, много раз наблюдавшего действие геонов, было совсем непонятно. Второстепенные, с точки зрения Соколова, факты и детали явления Кедров вдруг освещал с какой-то иной, едва понятной Михаилу стороны. Михаил чувствовал себя школьником-первоклассником, и его ироническое отношение к Кедрову поколебалось. И в то же время он не мог не заметить, что Кедров, при всей силе интеллекта, был удивительно далек от реальности и слишком легко смотрит на будущие практические трудности.
Они настолько увлеклись спором, что совсем забыли об Ауре. Наконец она прервала их:
— Хватит на сегодня! Ты забыл, Всеволод? Ионолет на Сахалинскую Ривьеру стартует в пять часов.
Но Кедров решительно покачал головой:
— Теперь это невозможно! Сообщение о геонах меняет все планы. Я должен немедленно заняться ими.
— Но ведь это бесконечная песня. Всегда работа и только работа. Прошу тебя, уступи.
Кедров промолчал. Глаза Ауры умоляюще посмотрели на Михаила. Соколов вдруг понял причину ее постоянной грусти: она любила Кедрова, а тот меньше всего думал о личном.
— Может, Аура права? — полувопросительно сказал он.
— Нет, нет, — с добродушной иронией проговорил Кедров.
— Тебе крайне необходим отдых, — упрямо сказала Аура. — Ты же обещал… После окончания проекта.
— Оставим это, — прогудел Кедров.
Он положил руки на край балюстрады и уставился на широкое зеркало Енисея. Казалось, он любуется природой, но Михаил понимал, что мысли Кедрова заняты совсем другим. Его уже здесь не было.
Аура взглянула на Соколова, словно хотела сказать: «Вот так всегда».
«Странный человек, этот корифей, — подумал Соколов. — Безнадежный. А она не понимает. Или примирилась?»
Аура чуть вздрогнула и обернулась. Ее глаза сказали вызывающе: «Каков бы он ни был, я люблю его…» Михаил смутился. Он понял, что девушка угадала его мысль. И ему вдруг захотелось помочь ей. Но он еще не знал, как это сделать.
Они молчали и смотрели на город. Солнце уже село. Прозрачные стены зданий горели в последних лучах заката. К причалу на реке медленно подходил голубой атомоход, его палубы были усеяны людьми. Отчетливо доносились музыка, возгласы, веселый смех женщин…
Соколов вздохнул. Да, Земля все та же. Но он странным образом отвык от нее. Ничто не привлекало его здесь. Он взглянул на Ауру. Женщина… Олицетворение земного. Когда-то он любил одну из них. Но та не захотела — или не смогла — последовать за ним на Меркурий. Она была слишком земной и слишком слабой. А может быть, так и должно было случиться?… С тех пор он старался не думать о них. Тем более что суровая профессия планетолога отнимала все силы и время. Он опять посмотрел на Ауру и неожиданно представил себя и ее на пышущих жаром плоскогорьях Меркурия, среди ледяных торосов ночного полушария. А эта смогла бы?… Внезапно он тронул Кедрова за плечо:
— Вот что… Я мог бы немедленно вернуться на Меркурий… Хорошо знаю места, где рождаются геоны. Вам ведь нужно знать о них все?
Кедров рассеянно взглянул на него. Потер пальцами висок. Михаил повторил свое предложение. Только после этого до Кедрова дошел смысл его слов.
— Да, да!.. — оживленно пробасил он. — Ты угадал! — Сняв руки с балюстрады, Кедров повернулся и неожиданно пошел к выходу, бросив Соколову: — Тогда идем! Я составлю программу изучения геонов.
