«А может быть, все же прав Ченснепп?»
Ритам с трудом, долго устраивая свою металлическую ногу, присел у края бассейна и начал пристально рассматривать плоскую голову с длинным рылом, со вздутыми краями ноздрей, с характерно изогнутым, словно улыбающимся во сне разрезом рта. Крокодил был мертвенно-застывшнм, совершенно неподвижным, хотя чем-то неуловимым давал понять, что он жив.
Крокодил олицетворял собой покой!
Может быть, именно поэтому египтяне поклонялись живым крокодилам и бальзамировали мертвых?
«Неприятное животное все-таки», — заключил Ритам и поспешил в залы Эллады.
Здесь все было светлым, жизнерадостным. Ульмаро, стремясь полнее передать сущность искусства древней Греции, сумел удивительно тонко примирить разнородность стилей.
Все было сооружено на разных высотах, без всякого признака симметрии, и в то же время все было гармонично, как гармонична сама весьма несимметричная природа. Ульмаро сделал все, чтобы воскресить чудесную красоту, некогда воплощенную греками в Акрополе. Весь свой талант он отдал тому, чтобы и теперь, спустя два тысячелетия, люди могли воспринимать эллинское зодчество так же свежо, ясно, как древний эллин, так же чувствовать его поражающую прелесть.
С залами Эллады Ритам всегда расставался с грустью. Пройдя римский атриум, он спускался по лестнице, представлявшей собой полукруглую колоннаду, проходил площадку с установленной на ней статуей Августа и останавливался у пустыря. В самой низине участка обширное пространство заросло бурьяном, мелким кустарником вереска и было усеяно замшелыми камнями. По замыслу Ульмаро это место должно было олицетворять века, последовавшие за падением Рима. Он велел не убирать камни, не планировать площадку, все оставить в смутном хаосе, в котором в эти века застыли все эстетические стремления, и только посреди пустыря воздвиг Средневековье — павильон, в миниатюре напоминавший и мрачный рыцарский замок, и тяжелый угрюмый храм только что находившего себя искусства ранней эпохи христианства.
В четверг 26 августа Ритам, как обычно, совершал свой обход Пропилеев. В то время как он стоял над крокодильчиком, решая очень важный вопрос: необходимо ли это отвратительное животное в египетском дворике, и в сотый раз пытался представить себе, как бы отнесся к этому старик Антонио, привратник прислал за ним: подъехал автофургон и шофер требует управляющего. Он привез какую-то зверушку, Это по распоряжению самого Ченснеппа.
«Как, еще один крокодил?!»
Поль Ритам поспешил к привратницкой, где его встретил шофер автофургона.
— Здравствуйте, господин управляющий. Я привез железный ящик, в котором какая-то зверушка. Кажется, черепаха.
— Черепаха? — недоуменно переспросил Ритам.
— Ну да, черепаха. Что же это еще может быть? — Шофер вдруг смутился и, стараясь скрыть, что по дороге в Пропилеи был излишне любопытен, понес изрядную чепуху, выпаливая слова с огромной скоростью.
— Подождите минутку. Вы говорите слишком быстро. Расскажите толком: откуда вы, кто вас послал и зачем эта черепаха, и говорите, пожалуйста, помедленней.
Шофер довольно подробно рассказал, что какой-то худющий, быстрый человек с желтым лицом, наняв его в Таркоре, велел немедленно отвезти на виллу Ченснеппа этот железный ящик.
— Он чертовски тяжел, — закончил шофер, — хотя и сделан из тоненького железа. Прямо невероятно, неужели черепаха может так много весить?
— Ладно. Мне все совершенно ясно. Вернее, ясно, что вы толком ничего не знаете. Вспомните, что еще вам сказал этот, как вы его называете, «быстрый человек»?
— Он сказал, что отвезти сюда ящик со зверушкой велел сам господин Ченснепп.
— Вот как? Превосходно. Давайте посмотрим черепаху.
Ритам не мог считать себя знатоком, но то, что лежало на дне ящика, никак не походило на зеленую черепаху, столь необходимую на торжественных обедах. Да, очевидно, господин Ченснепп не собирался баловать своих гостей лакомым блюдом, а имел в виду какую-то другую цель. Ну что же, хозяин знает лучше. Черепаха так черепаха… Вот только куда ее девать? Ритам еще раз заглянул в темноту ящика, где лежала большая, диаметром около полуметра, черепаха, и обратил внимание, что чуть овальный черно-коричневый ее панцирь был как бы сварен из мелких шестигранных, словно кованых щитков. Животное было неподвижно. Очевидно, оно втянуло в свою броню голову и конечности. Черт знает, что такое! К заботам о крокодильчике прибавились заботы об этом застывшем в страхе создании. Еще одно олицетворение покоя!
— Сгружайте ее.
Ритам распорядился поместить черепаху в средневековом гроте. В нем прохладно и сыровато. Впрочем, они, кажется, как и крокодилы, любят выползать на отмели и греться на солнышке. Но черепахи бывают разные. Эта вообще ни на какую не похожа. Неприязнь к непрошеному гостю, однако, не мешала Ритаму заботиться о нем. Ритам был в сущности очень добрым человеком и прежде всего подумал, что живое существо следует накормить. Он отправился в библиотеку, раскопал там все, что только можно было вычитать о черепахах, и это окончательно сбило его с толку. Одни виды черепах были плотоядными, хищными, другие питались исключительно растительной пищей. К какому виду принадлежала присланная Ченснеппом, он решительно не мог разобраться и распорядился бросить в ящик и лягушку, и кочан капусты.
