На ступеньках не сидят, по ступенькам ходят - [56]

Снова в сердце ничем не умеришь

До ланит восходящую кровь.

И душою подкупленной веришь,

Что, как мир, бесконечна любовь.

«Любовь» и «кровь» – вечная пара, и поэт не смущается «банальностью» рифмы, ибо чувствует это сердцем. Фетовские весенние стихотворения поражали читателя стихийной силой любовного влечения: «Смело можно сказать, что на русском языке еще не бывало подобного изображения весенней неги, доходящей до болезненности». Так сказал критик Дружинин о стихотворении «Пчелы», в котором поэт буквально не находит себе места от сжигающего его «весеннего огня»:

Сердце пышет все боле и боле,

Точно уголь в груди я несу.

Музыка «сердечного огня» звенит пчелиной песнью: «В каждый гвоздик душистой сирени, // Распевая, вползает пчела» — и сам поэт как будто превращается в пчелу.

Пчела у Фета (во многих случаях) несет в себе «радость земли», она символизирует как раз ту «страстную чувственность», которую отмечается в фетовской поэзии среди других характерных черт.

Однако в этой поэзии живет и другой крылатый вестник весны – соловей. Если пчела поет днем, то царство соловья – весенняя ночь:

Какая ночь! На всем какая нега!

Благодарю, родной полночный край!

Из царства льдов, из царства вьюг и снега

Как свеж и чист твой вылетает май!

Какая ночь! Все звезды до единой

Тепло и кротко в душу смотрят вновь,

И в воздухе за песнью соловьиной

Разносится тревога и любовь.

Земная ночь, пронизанная весенней любовной тревогой, – это частица мирового гармонического целого; поэтому так интимно – родственны отношения души поэта с космической бесконечностью – со звездами.

Из фетовских стихотворений можно было бы составить целый «звездный цикл»: так много писал он о звездах (как никто в русской поэзии), снова и снова находя в звездном небе вдохновение для своего «космического чувства». Одна из вершин «звездной лирики» Фета – стихотворение, которое Чайковский ставил «наравне с самым высшим, что только есть высокого в искусстве»:

На стоге сена ночью южной

Лицом ко тверди я лежал,

И хор светил, живой и дружный,

Кругом раскинувшись, дрожал…

На этот раз поэт не передает своих «диалогов со звездами» (как в некоторых стихотворениях этого рода) и не просто чувствует свое родство с космической жизнью – он переживает необычайное состояние погружения в космическую глубину:

Я ль несся к бездне полуночной,

Иль сонмы звезд ко мне неслись?

Казалось, будто в длани мощной

Над этой бездной я повис.

Как оценивал сам поэт свою открытость столь уникальным переживаниям? В этом же стихотворении Фет дает исключительно важное для понимания его творческого дара самоопределение: он говорит о себе —

…я, как первый житель рая…

Этим мифологическим уподоблением Фет как бы указывает на первозданную полноту, силу и чистоту своего «человеческого естества», всех изначальных чувств, данных природой человеку (эту фетовскую «первобытную природность» отмечала н критика).

Если продолжить мифологему «первого человека», то надо будет сказать, что в фетовской поэзии рассказано столько же о «первом человеке» (мужчине), сколько и о «втором» (женщине), а более всего – о них обоих, об их любви в «райском саду».

«Свидание в саду» – самый частый сюжет его любовной поэзии; как, например, в замечательном стихотворении начала 1850 годов:

Люди спят; мой друг, пойдем в тенистый сад,

Люди спят; одни лишь звезды к нам глядят.

Да и те не видят нас среди ветвей

И не слышат – слышит только соловей…

Да и тот не слышит, – песнь его громка;

Разве слышит только сердце да рука:

Слышит сердце, сколько радостей земли,

Сколько счастия сюда мы принесли…

Но, конечно, самое знаменитое стихотворение этого рода – то, с которого и началась громкая слава Фета и которое навсегда стало для многих русских читателей символом всей фетовской поэзии:

Шепот сердца, уст дыханье,

Трели соловья,

Серебро и колыханье

Сонного ручья,

Свет ночной, ночные тени,

Тени без конца,

Ряд волшебных изменений

Милого лица,

Бледный блеск и пурпур розы,

Речь не говоря,

И лобзания, и слезы,

И заря, заря!..

Здесь любовное свидание окутано какой – то «полупрозрачной завесой», каким – то таинственным полумраком. Однако можно догадаться, что в этом воздушнейшем стихотворении скрыты «радость земли», огонь страсти, что это один из тех случаев (по словам самого Фета), когда «поэт сам не подымает окончательно завесы перед зрителем, предоставляя последнему глядеть сквозь дымку, как, например, пред изображением вчерашней наивной девушки, взглянувшей наконец в действительную жизнь с ее высшими дарами». Да, «первый житель рая» умел рассказать о первозданном человеческом естестве, о вечных «радостях земли» не только с поэтическим целомудрием, но и с ошеломляющей лирической новизной; он нашел лирический способ выразить дрожь сердца, огонь крови, волнение и нарастание страсти: его речь музыкально – экстатическая.

Главная тема поэтического творчества Фета – поклонение красоте.

Нельзя пред вечной красотой

Не петь, не славить, не молиться.

Он весь в беспредельной сфере неумирающей красоты. Роль красоты в общей структуре земного существования у него простирается далеко за пределы случайного и преходящего, сливаясь с понятием Вечного и Божественного.