– Вставайте! – и всмотревшись, схватил охотничий топорик. – Пашка Нуль бежит за Виолеттой! Рекс! Ко мне! – Последние слова Димка выкрикивал на ходу.
Мишка поднял дубинку, Васька выхватил из костра наполовину горящую палку. Треща кустами, выскочил из леса Рекс.
– Виолетта, к нам!
– Пашка, стой!
Так, вопя и размахивая своим случайным оружием, они смело кинулись наперерез врагу. Пашка остановился. Не мальчишек испугался он. Рекс за год из молодого пса превратился в матерого; такой с ходу мог перегрызть горло. Это же понял и Димка. Увидев, что Виолетта в безопасности, он завопил:
– Рекс! Фу!
Рекс оглянулся и замедлил бег. Димке удалось схватить его за ошейник. Все остановились в десяти шагах от Пашки.
– Старые знакомые! – осклабился Пашка и, подбросив на ладони финку, спрятал ее.
– Уходи… – потребовал Димка, – а то не удержу Рекса.
– Будьте здоровы, до новой встречи. Надеюсь, мое время скоро настанет.
Он пошел вдоль берега в противоположную сторону от пристани, потом поднялся на обрыв и скрылся в лесу.
– Ты Рекса удержал, боялся, что Пашка его ножом пырнет? – спросил Васька.
– Нет. У собаки рефлекс быстрее.
– Тогда почему же?
– Загрыз бы его, а он… он же человек… все-таки. Васька сплюнул:
– Наслушался все же ты Левиной скрипки. Мишка тоже нахмурился:
– Интересно, этот твой человек пожалел бы Виолетту?
Виолетта подошла вся дрожа:
– Спасибо, мальчики. Васька посоветовал:
– Искупнись. Вода успокаивает.
Потом она сидела у костра, рассказывала:
– У нас был выпускной бал. Встретили зарю на Набережной. Решили на трамвайчике сюда прокатиться. Потом всех сморило; всю ж ночь не спали. Поехали домой. А меня в сон почему-то не тянет. Хожу над обрывом, гляжу на Волгу и все думаю, что ждет меня?
Задумалась, а кто-то сзади мне в затылок дышит. Обернулась: Пашка! Говорит: «Вот, милая моя, и встретились». От обрыва два шага было – и я с места, за кромку! Ну, а дальше Димка все видел.
Она помолчала, потом спросила:
– Ребята, ведь сегодня воскресенье, а почему же нигде и никого нет?
Они остановились на краю обрыва неподалеку от пристани трамвайчика. Под обрывом, на пляже, и в рабочие дни было не протолкнуться. Сегодня пляж будто вымер.
Посмотрели на город. На спусках к набережной, даже с такого расстояния, обычно угадывалось пестрое движение. Сейчас там было пусто и неподвижно. Город за Волгой казался вымершим. К пристани стремился тоже без единой живой души на пассажирской палубе трамвайчик.
– Мальчишки, скорее на пристань, – в тревоге сказала Виолетта. – В городе что-то случилось.
Ее тревога передалась всем, и они, примолкнув, заторопились на пристань. Это было двадцать второго июня тысяча девятьсот сорок первого года.
