На сибирских ветрах. Всегда тринадцать - [20]

3

Воскресные дни Бурмин старался отдавать дому. Особенно когда жена предупреждала с вечера: «Завтра у нас обед семейный!» Это означало, что придет дочь Светлана с мужем и трехлетним сынишкой. На этот раз Светланин муж — старший диспетчер автобазы комбината — прийти не мог из-за дежурства, но зато объявился брат Илья. Он работал в геологической экспедиции, большую часть лета проводил вдалеке от Новинска, а тут объявился: «Ожидайте завтра, родичи!»

Утро по-обычному началось с газет. Прочтя центральную и областную, Бурмин ознакомился и с местной. Она называлась «Знамя труда», но новинчане привыкли запросто звать «Знаменкой». Форматом газета была вдвое меньше областной и все же ухитрялась с достаточной полнотой отзываться на все новости городской жизни, и прежде всего жизни производственной. Бурмин отдавал должное «Знаменке»: нелегкая штука уместить материал на столь ограниченной площади!

Удачен был и нынешний номер. Даже для стихов нашелся уголок: вот уже несколько лет при редакции газеты занималось литературное объединение. В подборке стихов бросалось в глаза стихотворение, посвященное установке 25-бис. Ишь какой полет поэтической мысли! Только начинаются работы, а стихотворец уже видит, воспевает установку. Ну а вчерашнее эстрадное представление? Успела ли откликнуться на него газета?

Не найдя такого отклика, Бурмин решил позвонить редактору на дом:

— С постели не поднял, Михаил Арсеньевич? Нет, ничего срочного. Хотел лишь узнать — собираетесь ли выступить по поводу вчерашнего представления на стадионе?

— Как же! Обязательно! — заверил редактор. — Лично я присутствовать не смог, но направил сотрудника, дал задание... Поддержим обязательно!

— А я бы другое посоветовал, — сказал Бурмин. — Честно говоря, зрители в восторге не остались. Скорее наоборот. Не организовать ли подборку зрительских отзывов? Как правило, у вас в газете удаются подборки. Пусть зритель откровенно выскажется!

— Вы так думаете? — несколько растерянно переспросил редактор. — Я ведь что учитываю, Денис Петрович. Концертная организация — она столичная!

— Тем более, Михаил Арсеньевич! Кому как не ей самой взыскательно относиться к своей деятельности.

Только успел повесить трубку, как раздался звонок у входных дверей. И голос дочери — отчетливый и громкий: «Здравствуйте, мама. Валерик, не спеши: успеешь к дедушке!»

Большая дружба связывала Бурмина с внучонком. Дочь он тоже любил, но она уже не нуждалась в защите или опеке, сама командовала в своей семье. Другое дело Валерик... Белобрысый, с трогательными завитками на макушке, с ясными и ласковыми глазенками — он тянулся к деду и, как видно, был убежден, что для того и существует на свете дед, чтобы ему, Валерику, было бы радостнее.

— Деда, а деда! Можно к тебе?

Вбежал в кабинет, ткнулся носом в колени и жарко выдохнул:

— Деда, скорей!

Бурмин притворился, что не понимает:

— Ты о чем, Валерик?

— Деда, скорей на балкон!

Это было их тайной. Бурмин специально держал в столе кулечек с зерном: кормить голубей. Светлана этого не одобряла. Она работала лаборанткой на городской эпидстанции и считала голубей разносчиками инфекционных заболеваний. Самое большее, на что была согласна, — завести канарейку. Однако желтоватая эта птичка ничуть не прельщала Валерика. Несмотря на все увещевания и разъяснения матери, он оставался преданным голубиному племени, до бесконечности готов был любоваться всплесками разноцветных крыльев, розовыми лапками, янтарными зрачками...

— Деда, давай! Скорей давай! — повторил он, сладостно задыхаясь от радостного предвкушения.

Приоткрыв балконную дверь, Бурмин произнес негромкое: «Гуль-гуль!» И сразу с домового карниза сорвалась голубиная стая, и проворные лапки начали дробь отбивать, и при каждой горстке зерна такое началось суматошное мельтешение, что Валерик, забыв предосторожность, восторженно завизжал...

— Опять вы, папа! — послышался укоризненный голос Светланы. — Сколько раз я вам объясняла...

Пришлось бы выслушать еще одну лекцию о голубиной вредности, но тут появился брат Илья:

— Здорово, родичи! Здорово, новинчане! Приятно застать вас в добром здравии. А я в нынешнем походе приболел. До того лихорадка скрутила, что заполз в палатку, прикрылся всеми попонами и подумал даже: неужто нечистая за мной пришла? Однако, наглотавшись антибиотиков, пропотел до седьмого пота и к утру вскочил как встрепанный!

Внешне братья были схожи: оба худощавые, смуглолицые, с зоркой пристальностью в глазах. Но Илья (он был моложе на пять лет) отличался большей подвижностью — казалось, тесно ему в городских пределах, привык и иному пространственному масштабу.

— А ты, племянница, по-прежнему за паразитами охотишься? — подмигнул он Светлане.

— Не задевайте, дядя! — погрозила она пальцем.

Клавдия Захаровна вскоре позвала обедать. Илью посадила рядом с собой и покачала головой:

— Отощал. Ты не хорохорься... Отощал на казенных харчах!

— Мяса мало — кость крепка!

— Ладно уж, не хвались. Подкрепляйся!

Дважды приглашать не пришлось. Обнаружив прямо-таки волчий аппетит, Илья принялся за изничтожение обеда. Всему отдал должное, всего отведал с добавкой. И лишь затем, насытясь, извлек из кармана небольшой угловатый камень.