На сибирских ветрах. Всегда тринадцать - [10]

Народ расходился. Пустело и в ложе. Бурмин продолжал стоять, пристально глядя на Ожогина и Петровых.

— Вот что, уважаемые товарищи! — сказал он наконец. — Нет у меня желания распространяться о непутевом концерте. Только что я вернулся из Челкашей. Из тех самых подшефных нам Челкашей, где строится животноводческий комплекс. Что я там увидел? Самую безрадостную, больше того — тревожную картину!.. Как у вас в понедельник со временем? Буду признателен, если к двенадцати пожалуете в городской комитет. И вас ожидаю, Антон Григорьевич. И вас, Виктор Николаевич. Договорились? До понедельника!

Обернувшись к стоявшей рядом Алле Герасимовне, Бурмин попрощался и с ней. Улыбнулся даже. Но Алла Герасимовна поняла, что для ее супруга эта улыбка не предвещает ничего приятного.

— Пойдем, Антон, — сказала она, — все уже ушли!

5

Сердитым возвращался домой Ишимов. Шел и отфыркивался: «Вот ведь в какую ерунду втравил меня Кубасов! Этак можно и уронить звание ветерана!» И даже в сердцах чуть не перепутал, в какую сторону идти, будто не перебрался год назад в новое жилье.

Казалось бы, разумно было перебраться в более просторную квартиру: семья разрослась, дочка вышла замуж, да и домашней библиотеке Кирилла Прокопьевича до невозможности сделалось тесно. Правильно, все правильно. Но до чего же грустно было расставаться с обжитым гнездом!

Армейский политработник, демобилизованный в конце сороковых годов, прежде Ишимов не знал оседлой жизни. Менялись гарнизоны, полевые лагеря, военные городки, и, если Полину Семеновну, жену, спрашивали о постоянном адресе, она пожимала плечами: «Какой же адрес у нас? Чемоданный!» Наконец причалили к Новинску.

Рекомендованный областным комитетом партии (Новинск к этому времени получил статус города областного подчинения), Ишимов избран был председателем горисполкома. Поселился в одном из тех первых кварталов, что ныне собирательно именуют старым городом. Это теперь так именуют, а в ту пору кварталы эти казались образцом архитектурного совершенства. Впрочем, и по нынешний день приятно пройтись по улочкам, над которыми шатром срослась листва деревьев и где так уютны двухэтажные дома с арками и арочками, полукружьями балконов, затейливой резьбой деревянных стропил... Нечего делать! Пришлось переезжать!

В утро переезда Кирилл Прокопьевич прощально прошелся по щедро озелененному двору, оглядел газоны и цветники, сосновую рощицу, сбереженную от былой тайги. И вспомнил с замиранием сердца, как участвовал когда-то в первом субботнике — сажал тоненькие кусточки — и, признаться, не очень верил, что они смогут прижиться: вероятно, первым же морозом сгубит. А ведь выдержали, в рост пошли, вот ведь распустились как!.. Конечно, и нынешние микрорайоны посадками не обижены. Но тут другое дело. Тут заслуга не столько населения, сколько городских служб, ведающих озеленением. От этого и бережливости не всегда хватает. Когда сам, своими руками сажаешь — больше ценишь, больше бережешь. Не позволишь себе разорить клумбу или протоптать дорожку через газон. А к чужому труду не всегда, ох не всегда уважение!.. Несмотря на больные ноги, Ишимов не желал заточить себя в стенах домашнего кабинета, согласился возглавить в горсовете комиссию по охране природы.

Улица, которой Кирилл Прокопьевич возвращался со стадиона, радовала глаз и широкой, светлой перспективой зданий, и красивым бордюром декоративного кустарника. Не оттого ли зашагалось бодрей? Но вдруг остановился возмущенный: заметил куст с поломанными ветвями. Что же это такое? Не иначе как нерадивый водитель помял при повороте. Попался бы мне!

Остановясь, Ишимов стал бережно расправлять пострадавшие ветви. Мешал букет, полученный от пионеров.

— Разрешите, я подержу, Кирилл Прокопьевич, — раздалось рядом.

Это был Ольховой — главный режиссер народного театра при Дворце культуры нефтехимиков.

— Спасибо, Валентин Леонтьевич. Безобразие-то какое!.. А вы куда держите путь! Вроде как на другом конце города живете?

— Приглашен на семейное торжество, — улыбнулся Ольховой. — Одна из участниц нашего театрального коллектива замуж выходит.

— Что ж, дело молодое! А на стадионе были? Понравилось вам?

— Мне? Да что вы, Кирилл Прокопьевич!

— Вот как? Выходит, не расходимся в оценке. Лично я глядел и спрашивал себя: как можно таким суррогатом подменять искусство?.. А вы как это объясняете, Валентин Леонтьевич?

— Думается мне, что до сих пор путают две вещи, — отозвался Ольховой. — То, что мы территориально далеки от Москвы, — это факт. Но означает ли это, что нам в остальном далеко до Москвы?.. Видимо, кому-то все еще кажется возможным сбывать нам искусство удешевленное, а иногда и попросту недоброкачественное!

Тут появился еще один собеседник — Кубасов.

Укоризненный взгляд Ишимова растревожил его, и Кубасов решил без промедления переговорить, объяснить, что самого ввели в заблуждение. Подходя, он услыхал последние слова Ольхового и вмешался в разговор:

— Не слишком ли обобщаете, Валентин Леонтьевич? Не спорю, нынешнее эстрадное представление оказалось никудышным. Но разве к нам в Новинск не приезжают...