На севере диком - [45]

— Можно, — согласился Тарас. — Как же тебя звать? Я по фамилии не люблю.

Проходя мимо него, она на секунду задержалась, улыбнулась, посмотрев через плечо.

— А зови меня Ульяной. Так-то лучше будет, Тарас.

Потом, возвращаясь от костра, она вновь остановилась около него. Он помогал закатывать на штабель последние бревна. Она спросила:

— Передохнем?

Не отвечая, Тарас приказал, надевая свою телогрейку:

— Семен Иванович, лучки собери, топоры. Отнеси инструментальщику. Пошли обедать.

По штабелям уже лазил десятник с нормировщицей. Иван Петрович шел навстречу. Он поздоровался с Тарасом и его помощниками. Спросил:

— Как дела?

Тарас ответил:

— Есть замечание по работе. А в общем и целом десятник все знает.

Обед ждал на просеке. Котел под навесом, пара скамеек и стол на еловых кольях, вбитых в снег. Тарас со своим звеном подошел к столу. Перед ними все расступились. Повариха, в знак почета, расстелила чистое серое полотенце.

Тарасу подали миску с кашей.

— Ей, — указал он на Ульяну.

— Благодарствую, — чуть вспыхнув, сказала Панина поварихе, глядя на Тараса.

Вторую миску он подвинул Гольденко. Тот закашлялся от непривычки к почету, но, тут же овладев собой, начал есть с достоинством, показывая окружающим, что так и должно быть.

— А где Юрок?

— Я здесь, Тарас.

— Это что у тебя? Ах, эта доска. Отдай ее Крутилину, пускай повесит. Мартыненковский рекорд — двадцать кубометров. Садись, Юрок, ешь.

Когда кончали обед, пришел десятник.

— Сколько? — спросил Дудник.

— Шестнадцать с десятыми. За полдня.

Вечером Леша передавал радиограмму в соседний леспромхоз:

— Работая методом Мартыненко, лесоруб Ковылкин с тремя помощниками — Павлушиным, Паниной и Гольденко — перекрыл рекорд Мартыненко, свалив за день двадцать пять кубометров. Завтра лесоруб Ковылкин приступает к работе по собственному методу, вызывает Мартыненко на тридцать кубометров в день. Побили вас по вашему методу, будем бить по нашему! Нет, это не записывайте. На словах, пожалуйста, передайте. Ну, пока. Некогда. У нас не как у вас. Не спим — работаем. Пока!

КОНЕЦ МАРТА

Виталия Осиповича и Тараса Ковылкина вызвали в трест, заинтересовавшись небывалой выработкой лесоруба. Не успели они расположиться в гостиничном номере, как Корневу позвонили. Его немедленно требовал к себе управляющий трестом.

Был уже вечер, когда Виталий Осипович вошел в кабинет управляющего лесотрестом Волгина. Все казалось бесформенным и расплывчатым в этот час заката. За окном смутно рисовалась тайга, вся в огневых и дымно-багровых закатных тонах и нечетких фиолетовых тенях на снегу.

Тревожные отсветы зари через широкое окно освещали пол и часть противоположной стены. Алые беспокойные блики рассыпались по всем граням и уголкам стола, кресел и чернильного прибора. Лицо управляющего казалось вырубленным из красного камня.

Волгин поднялся и протянул Корневу руку.

— Здравствуй, герой. Отвоевался? Ну, садись рассказывай, как воевал?

— Плохо. Раньше времени в тыл списали.

— Знаю. Про обиду твою слыхал, — посочувствовал Волгин и тут же пообещал: — Ты не смущайся. Мы и здесь жару задать можем. Да ты садись.

— Я работы не боюсь, — ответил Виталий Осипович, считая неудобным сесть раньше управляющего.

— Знаю. Дудник бездельников у себя не держит, а за тебя вот как уцепился… Да ты садись, а я похожу. Пользуюсь всяким случаем, чтобы походить.

Корнев сел. Он разглядывал Волгина, ожидая от него вопросов по существу, но тот, казалось, вовсе не был расположен заниматься делами. Небольшой, сухощавый, он легко, как по лесной тропе, ходил по ковру.

— Давно я по тайге не бродил, — проговорил Волгин мечтательно. — Ты на лыжах умеешь? Это отличная штука — лыжи. Мы с тобой на охоту пойдем… Когда-нибудь. На Весняне замечательный дед живет, отец Дудника. Ничего, кроме охоты, не хочет признавать. К нему бы хорошо на недельку. Давай-ка с ружьишком, знаешь когда? Денька через два-три после войны…

Умышленно не замечая, что Корнев открыл планшет и деликатно ждет, Волгин ходил и мечтал об охоте, о рыбалке, о дымном таежном костре до тех пор, пока Корнев, наконец, не напомнил о деле.

— Ну, что там у тебя? — поморщился Волгин. — Нетерпеливый какой. Нет, не возьму я тебя на охоту. Там выдержка нужна. Это что? — кивнул он головой на чертежи, которые развертывал Виталий Осипович. — Прожекты?

— Проект, — несколько вызывающе ответил Корнев, задетый пренебрежительным словцом.

— Ну, не ершись. Я тебе прямо скажу: сейчас главное — лес, больше леса на запад, на юг, в шахты, на строительство, и отвлекаться на разные, — он покосился на бумаги, — проекты пока не время. Вы хорошо поработали в марте, но погрузка смазывает все ваши достижения. Незачем рубить лес для того, чтобы он оседал в лесу. Грузить двадцать-тридцать вагонов мало. Сейчас требуется пятьдесят, а через месяц — сто. Вот о чем надо подумать.

Корнев положил маленькую крепкую ладонь на свои чертежи:

— Об этом мы и думаем.

— Так, хорошо, — не удивляясь, сказал Волгин.

Что же тут удивительного, если люди знают, что сейчас главное? На то они и поставлены руководить. Управляющий оживился, усталости как не бывало.

— Хорошо, — повторил он и включил свет.