На сцене и за кулисами - [4]

Глава II Я поступаю в актеры

Среди театральных жуликов-агентов есть и такие артисты, которые, называя себя громким именем «Профессоров театрального искусства» или просто «X, У и Z», помешают в газетах публикации, гласящие, что они «могут доставить место в Большом театре на хорошие роли (платный ангажемент) двум или трем актерам или актрисам любителям (почему-то всегда двум или трем, никогда четырем) высокого или среднего роста, красивым или некрасивым безразлично, только с приличной наружностью». На вид эти господа очень опытные и знающие свое дело люди, сразу отличающие настоящий талант. То же было и со мною. Все они в один голос заявляли, что я очень талантливый актер, и главное, такой, какой им нужен; но как им ни жалко, ради моей пользы они не имеют права скрывать правду и должны указать мне на некоторые мои недостатки. Они уверяли меня, что я очень многое обещаю в будущем, сулили мне блестящую карьеру, «но» (и, что удивительнее всего, это «но» повторяли все поголовно)… но ни разу не высказали даже двух тождественных мнений; каждый из них замечал какой-нибудь иной мой недостаток. Один указывал на мой голос и уверял, что прежде всего я должен серьезно заняться обработкой голоса, если хочу достигнуть полного совершенства. Другой высказывал диаметрально противоположное мнение. Он находил мой голос вполне хорошим и годным для сцены, но указывал на недостаток в шлифовке. Он обещал сразу достать мне хороший ангажемент, если только я поработаю над собою и приобрету более театральные жесты и манеры. Третий, выслушав несколько прочитанных мною отрывков из «Макбета», хлопнул меня по плечу и так расчувствовался, что выразил желание пожать мою руку. Затем со слезами на глазах сказал мне следующее:

— Да, молодой человек, давно я мечтал о таком таланте. Вы и теперь уже великий артист! Но вам недостает шика.

Что он хотел этим сказать, я не мог понять и потому печально пробормотал:

— Вы думаете?

Но он не только думал, а вполне был убежден в этом. Иметь успех без шика невозможно; с шиком же, по его мнению, я в самый короткий срок сделаюсь знаменитостью. Я тут же решил во что бы то ни стало, чего бы это ни стоило, приобрести шик и откровенно сообщил это твердое намерение своему собеседнику, причем попросил дать мне совет, каким образом я могу этого достигнуть. Он некоторое время молчал, очевидно что-то соображая, между тем как я стоял и тревожно ждал результата его размышлений. Вдруг лицо его просияло, как будто в этот момент ему пришла в голову гениальная мысль. Он дружелюбно положил мне на плечо свою руку и сказал таинственным голосом, каким обыкновенно делают какое-нибудь чрезвычайно важное открытие:

— Приходите ко мне два раза в неделю, по средам и пятницам, от восьми до девяти часов вечера.

Затем он сделал несколько шагов назад, чтобы лучше разглядеть, какое впечатление произвели на меня его слова.

Когда я слегка удивленно спросил его, зачем он приглашает меня приходить к нему два раза в неделю: не для того ли, чтобы учить меня? — он пришел в восторг от моей догадливости и заявил, что именно это он и хотел сказать. Затем он объявил мне (все так же таинственно, как будто ни один человек на свете, кроме меня, не должен знать этой великой тайны), что приобрел большую опытность в преподавании этой отрасли драматического искусства, что у него в письменном столе хранятся благодарственные письма от известнейших актеров и актрис, которые своей славой и положением обязаны только ему одному, так как он один научил и вывел их в люди. Он выразил желание показать мне эти письма и даже сделал несколько шагов по направленно к письменному столу, но потом остановился и извинился, что не может показать их даже мне, к которому чувствует полнейшее уважение и доверие, так как все это частная корреспонденция, которую он просто не имеет права делать достоянием публики. Надо отдать ему должное, он был очень тверд в своих нравственных принципах и никогда ни мне, ни другим лицам, как я слышал, не показывал писем, хотя много было любопытных, которые умоляли его показать им эти письма, хоть издали.

Но я, наученный горьким опытом или, вернее, жуликами-агентами, ушел, не оставив ему вперед пять фунтов в виде задатка, хотя он и говорил, что я, «как знакомый с этим делом», должен понимать, что это весьма умеренная плата, что с других он берет не меньше двадцати гиней и что, только принимая во мне живейшее участие, делает такое одолжение.

Есть еще один класс театральных агентов, которые особенно удачно ловят новичков, жаждущих поступить на сцену; это «антрепренеры», имеющие свободные места для любителя актера или актрисы в избранном обществе артистов. Едва только они взглянут на вас, как уже оказывается, что им нужен именно такой талант, и вам сейчас же вручается главная роль в какой-нибудь популярной пьесе.

Обыкновенно жертва, попавшаяся на такую удочку, не верит своему счастью и недоумевает, что бы это могло значить. Она делает всевозможные предположения, не произошла ли какая-нибудь ошибка, не подшутили ли над ней для увеселения всей труппы или, наконец, начинает предполагать, что антрепренер очень умный и опытный человек, с первого взгляда определяющий, есть ли у человека талант к драматическому искусству или нет. Спросить кого-нибудь она не решается, чтобы не испортить дела и не уронить своего достоинства. Ведь могут заметить, что она не доверяет своим способностям, могут потребовать назад роль, а этого она вовсе не желает, потому что, хотя и сознает отлично, что с большим успехом сыграла бы всякую другую роль, только не эту, тем не менее не хочет упускать так легко доставшееся счастье. Я только один раз попался на удочку такого антрепренера, говорю — такого рода обманщика-антрепренера, потому что есть еще много и других, с которыми очень хорошо знакомы актеры. Никому не желаю, даже злейшему своему врагу, иметь с ними дело. Шесть таких же дураков, как и я, откликнувшихся на газетную публикацию такого антрепренера, собирались каждый вечер для репетиций в отведенном помещении на Ньюман-стрит. Кроме нас, труппу этого антрепренера составляли еще четыре известных актера, которые в данное время уехали на гастроли в провинцию. В начале следующей недели, по словам антрепренера, они должны были вернуться в Лондон, и тогда все мы в полном составе поедем давать представления в Гравезенд. Я был ангажирован этим антрепренером за плату один фунт и пятнадцать шиллингов в неделю, и мне поручена была роль короля в «Гамлете» и еще небольшая роль в другой пьесе. Все шло как по маслу. Ничто не возбуждало ни малейшего подозрения, так что даже я успокоился, хотя был крайне осторожен и недоверчив после стольких предыдущих неудач. Я был даже в полной уверенности, что здесь нет никакого обмана и дело ведется начистоту. Но и тут я жестоко ошибся; фокус скоро обнаружился. На пятой репетиции наш антрепренер был очень ласков с нами и особенно оказывал внимание мне, хвалил меня и уверял, что я замечательно оригинально и сильно провожу роль короля. Во время перерывов он неоднократно подходил ко мне и, фамильярно облокотившись на мое плечо, разбирал некоторые места пьесы и делал собственные замечания. Мы немножко не сходились с ним насчет роли короля. Он расходился со мной во мнении относительно двух или трех мест, но, когда я с жаром стал доказывать, на каком основании в этих местах надо играть так, как я играю, а не иначе, он изменил свой взгляд и вполне согласился со мною. Затем, между прочим, он спросил меня, какой я думаю сделать костюм для роли короля. Об этом я много думал еще раньше, чем приступить к изучению роли, поэтому сейчас же стал описывать этот костюм до самых мельчайших подробностей. Он вполне одобрил мой вкус и понимание своей роли и только раз или два заметил вскользь, что такой пышный костюм будет немножко дорого стоить. Он вполне соглашался со мною, что главным образом надо обратить внимание на то, чтобы был соблюден стиль. Затем он стал высчитывать, во сколько обойдется этот костюм, и сказал мне, что имеет возможность сделать его очень дешево, гораздо дешевле, чем кто-либо другой, потому что у него есть очень добросовестный приятель, который возьмет с него лишь столько, сколько действительно стоит один материал. Я порадовался за него, но так как меня это очень мало интересовало, то хотел переменить тему разговора. Но антрепренер не унимался и заявил, что всего-навсего весь костюм будет стоить девять фунтов.