На рыдване по галактикам - [47]

Хвала Вселенной, Ри-Ван-Кон живет в двух шагах от рынка, и у меня даже начинает брезжить надежда, что удастся решить наши торговые дела без бонуса в виде парочки нарядов вне очереди от Варга за нарушение приказа. Это еще чудо, что он меня сортиры полировать зубной щеткой после выходки Таси, не отправил… как свеженазначенного оператора злокозненной роботессы. Впрочем, нельзя исключать, что кэп припас для меня что-нибудь пооригинальнее пращуровых методов педагогического воздействия на будущих защитников матушки-Земли и планет Галактического Союза… в который каким-то загадочным образом занесло и Тагаран. Строго говоря, он отстает от большинства входящих в сообщество миров лет этак на триста, но исключительно богат ценными рудами и минералами, жизненно необходимыми остальным участникам Союза, а в правительстве тут сидят выжиги похлеще тех, что лапки драконов на рынке впаривают. Им удалось выторговать для планеты пристойный статус и даже кучу льгот, какие и не снились обычным миркам, ставшим сырьевыми придатками более развитых и влиятельных соседей.

Одна из уступок, на которые вынужден был пойти Союз — сохранение самобытности местной культуры, и жилище Ри-Ван-Кона — определенно яркий ее пример. Домишко напоминает страшный сон напившегося до зеленых пищаг архитектора. Это какой-то гигантский пазл из разномастных кусочков, которые насильственно впихнули в композицию и закрепили там с помощью молотка, суперклея и зирковой матери. Здесь и угрожающе накренившиеся каменные палаты, и косорылые деревянные сарайчики, и собранные из кусков старой корабельной обшивки башенки — точно сам Ди-Дер-Сон сытно пообедал на местной свалке, а затем смачно плюнул тем, что не смог прожевать. Хотя свалок на Тагаране вообще-то не водится — даже то, что пыталось стихийно зародиться, моментально растаскивали рачительные окрестные жители.

Сам хозяин с такой гордостью тычет огромной волосатой лапищей в свой дворец, что я считаю долгом отвалить комплимент его дизайнерским талантам.

— Внутри тоже сам все обставлял, — хвастается тот и дергает покосившуюся дверь, которая с чудовищным скрипом норовит придавить Би-Кер-Дона. Однако тот привычно и хладнокровно подхватывает ее и прислоняет к стене. Первым ныряет в темные недра венца самобытной культуры Ри-Ван-Кон. Впрочем, свет там все же имеется — спустя пару секунд вспыхивает целая иллюминация и даже взвывает, подобно заклинившей пиле, оглушительная музыка. Тагаранец лупит кулачищем, здание содрогается, но наступает благословенная тишина. Похоже, систему освещения хозяин резиденции потырил с какой-нибудь списанной баржи, служившей ночным клубом.

Би-Кер-Дон уверенно шлепает следом — очевидно, он хорошо знаком с этим лабиринтом, и мне ничего не остается, как пробираться между разнокалиберными железяками, которые то ли украшают берлогу, то ли тупо служат подпорками и не дают стенам рухнуть и погрести под собой владельца-скопидома. Наконец наш путь завершается в более или менее просторной комнате, устланной коврами из шкур каких-то местных млекопитающих. Ноги тут же по колено утопают в шерсти, а штанины термака облепляют пузатые насекомые размером чуть ли не с ладонь. Ах, чтоб вас! Тагаранские снежные блохи! Комбинезон твари прокусить не могут, хоть и очень стараются, а туземцы невозмутимо сощелкивают их и тут же с кидают в пасть, с хрустом раскусывая, точно семечки. Би-Кер-Дон плюхается на ковер, скрестив лапы, и выжидательно таращится на меня.

— Прежде чем начать услаждать душу божественным напитком, мечтаю потешить взор красотой семейной реликвии, — напоминаю я, несколько нервно оглядываясь по сторонам этой блошиной фермы. По ковровому ворсу пробегают волны, а в эпицентре мини-шторма хозяин с энтузиазмом отлавливает прыгучую закуску. Чувствую, что вот-вот начну чесаться, как распоследний бобик — очень уж смачно взгрызаются в меня голодные твари, и тут уже никакого значения не имеет, по зубам им термак или нет.

— Она несет свет в наши жилища и сердца, — с полным ртом откликается Ри-Ван-Кон. С поистине ангельским терпением преодолевая позывы яростно заскрестись во всех приличных и не очень местах, осведомляюсь, как же мне, неверной, приобщиться к сему благостному излучению. Не переставая звонко щелкать зубами блох, хозяин тычет мохнатой рукой вверх. Вскидываю глаза к бугристому потолку и офигеваю: над моей головой сверкает и переливается приспособленный под люстру штурвал. И да, Би-Кер-Дон не насвистел: перламутр, как и самоцветы, присутствуют здесь таки в изрядном количестве.

— По чайку? — ерзает вдоволь наугощавшийся блошками Ри-Ван-Кон, алчно взирая на мою сумку. Приходится доставать термос и разливать напиток по моментально подставленным здоровенным кружкам. Следуя традициям, хозяин начинает рассказ о реликвии со времен сотворения мира, в местной версии — с сошедшего с заснеженных вершин прародителя великой расы, принесшего таинства охоты и собирательства полезных предметов диким племенам. Теперь уже моя очередь нетерпеливо ерзать, в том числе и от бойко скачущих по всему термаку блох, однако прерывать историю нельзя — это гарантированная кровная обида и вызов на кулачный бой со всеми вытекающими. Повествование ожидаемо сводится к задвинутому в тень подлым узурпатором старинному аристократическому роду, чей славный потомок вынужден зарабатывать на жизнь торговлей, а штурвал оказывается люстрой из дворца светлейшей прапрабабки Ри-Ван-Кона.