На румбе 202 - [2]

Что это полуостров, омываемый с востока Тихим океаном, с запада — Охотским морем? Что на Камчатке есть действующие и потухшие вулканы? И все. Нужно немедленно бежать в библиотеку и прочесть все, что там есть о Камчатке. А то спросит его дядя о чем-нибудь, а племянник — бамбук бамбуком. Доказывай потом, что в табеле одни пятерки.

Витя быстро натянул штаны и майку, сунул босые ноги в кеды и бросился к дверям. При приближении Вити двери распахнулись как под воздействием фотоэлемента. В дверях стояла мама.

Оказывается, пока лентяй семиклассник просматривал свои сны, мама успела сходить в управление Октябрьской дороги и получить…

«Служебный билет. Форма № 3. Ленинград — Владивосток», — прочел Витя. Дальше стояли имя, отчество и фамилия мамы, а внизу приписка: «С сыном Виктором Шапориным».

После смерти папы мама работает табельщицей в электровозном депо, и каждый год ей полагается бесплатный билет в любую точку Советского Союза.

Мальчик посмотрел на часы. Уже десять. А во Владивостоке сколько же? На семь часов больше. Значит, там уже давно пообедали, а он все спит! Витя представил себе черную черточку, пересекающую карту Советского Союза с запада на восток. Сколько же это им с мамой придется проехать тысяч километров, пока доберутся до Владивостока?

Быстро поцеловав маму, Витя бросился к висевшей на стене карте.

* * *

Коля Самохвалов жил на другом конце черной черточки, где она упирается в Тихий океан. Его сегодня никто не будил. В Голубиной пади, одном из высотных районов Владивостока, где находится домик боцмана Самохвалова, голубей почти не было, а чайки так высоко от бухты Золотой Рог, как правило, не залетали. Коля обычно не страдал бессонницей. Но сегодня он проснулся задолго до рассвета и ворочался, как старый дед, с боку на бок, думая свою невеселую думу.

Ужасно обидно, что такая неприятность произошла именно теперь, когда капитан обещал, если Коля перейдет в седьмой класс, разрешить ему сдавать экзамены на звание матроса второго класса.

А все эта «училка»-математичка подвела. Нужно же было придумать такой кляузный вопрос: доказать, что нарисованный на доске квадрат есть прямоугольник, а не какая-либо другая фигура. Коля просопел у доски минут двадцать. Он то умильно поглядывал на «училку», надеясь поймать в ее глазах ключ к разгадке, то искоса бросал взгляды на парты, где ребята словно взялись тренироваться по «семафорной азбуке», разрезая перед собой крест-накрест воздух вытянутыми вперед ладонями.

Все напрасно. Ни одна мудрая мысль не пришла в Колину голову.

«Садись, двойка», — услышал он голос математички и уныло побрел на свою парту. Сосед по парте, Вася Пахомов, постучал пальцем по Колиному лбу, потом по откинутой доске и сказал: «Нужно провести две диагонали; если они равны, — значит, фигура прямоугольник».

Эти диагонали, оказывается, и показывали ребята. И как это ему самому не пришло в голову! Но что теперь после драки кулаками махать. Ведь двойка влезла в табель и останется там до осени, когда можно будет пойти на переэкзаменовку. Коля oт этого не очень расстраивался. В его жизни это не первая и, наверно, не последняя двойка. Ученым он быть не собирается, его дело — по морю плавать.

Коля не беспокоился, как воспримет эту двойку отец. Ну, протянет разок-другой ремешком и скажет: «Чтоб этого больше не было».

А вот капитан… Коля представил себе, как Сергей Иванович, капитан судна, на котором служит боцманом его отец, скажет: «Ну, брат, спасибо! Вот это принес мне подарок! А еще на экзамены просился». А вдруг капитан возьмет да и скажет: «Нет, мне двоечников на судне не надо. Вместо рейса на Камчатку сиди дома и изучай математику!»

А ведь как все было хорошо! В пароходстве разрешили зачислить Колю юнгой в команду на все время школьных каникул. Вот уже пятый год он проводит лето на «Богатыре». Но юнгой, членом экипажа, это будет впервые. А ведь можно про табель и не сказать. Или сказать, когда судно будет в открытом море. Не повернет же капитан судно обратно, не высадит Колю на берег.

Коле стало немного полегче. Он вскочил с койки и бережно вынул из шкафа безукоризненно отутюженную матросскую форму.

* * *

— Торговый порт! — объявила кондукторша. Автобус «Вокзал — Эгершельд» остановился около высокого виадука.

Витя схватил рюкзак, но тут же приказал себе: спокойно! Он не спеша продел руки в лямки и пригладил на плечах ремни.

В Ленинграде, в трамвае или троллейбусе, Витя всегда бросался к выходу первым. Сейчас он отгораживает от выходящих пассажиров свой рюкзак и делает вид, что вежливо уступает дорогу старшим. А сам не может оторваться от окон. В глазах его полыхает буйное любопытство, и даже чубчик цвета мочалки, то ли от сдерживаемого нетерпенья, то ли от сквозняка, протестующе вздрагивает на голове. Этот чубчик Витя всю дорогу на поезде обильно смачивал водой. В шестом классе он еще не имел права на такую прическу, но теперь ведь он семиклассник. Даже дядя вчера на вокзале, встречая Витю с мамой, не полез к нему целоваться (чего Витя терпеть не мог еще дошкольником!), а пожал ему руку по-мужски. И уважительно сказал: «Ого, да у тебя уже прическа, младший из рода Шапориных!» Мама рассмеялась: «Где? Нелепый зализ». Но мама родительница, а родители позже всех замечают, что их сыны выросли…