На руинах - [10]

— Не связаны ли мутации потомства с возрастом матери? — робко пискнула молоденькая аспирантка и тут же отчаянно покраснела.

Халида покачала головой.

— Нет. Самое странное, что мутации номер три и четыре относятся к летальным, их наличие всегда ведет к стопроцентной гибели эмбриона сразу же после зачатия. Непонятно, как особи с подобными нарушениями генетического аппарата вообще могли оказаться жизнеспособными.

Глава третья

Среди ночи Таня внезапно проснулась и почувствовала, что ЭТО рядом. Стараясь бесшумно ступать босыми ногами по гладкому деревянному полу, она набросила халат, включила ночник и, открыв шкаф, порылась в большой дорожной сумке, из бокового наружного кармана выудила заветную тетрадь и авторучку. Рука не поспевала за летящими мыслями:

…В процессе Эксперимента мы столкнулись с множеством препятствий. Наш главный враг — Природа Планеты. Она строго обозначила границы возможных изменений наследственного кода Белков и уничтожает все, что выходит за эти границы. Тем не менее, Выжившими Носителями получены экземпляры жизнеспособных Материков, которые в естественных условиях погибли бы сразу же после зарождения. Жаль, что модифицированные системы не способны воспроизвести себя в потомстве, однако нам сопутствовала неожиданная, хотя и случайная удача. Новый Разум получит необходимый ему Белок…

Невольно взмахнув рукой, Таня задела настольную лампу. Тут же поспешно поправила развернувшийся абажур, но свет ночника все-таки потревожил спящего Анвара. Он потряс головой, открыл сначала один глаз, потом другой и хотел уже вновь провалиться в забытье, но внезапно осознал, что жена не лежит рядом с ним, а сидит за столом и пишет.

— Танюша, ты почему не спишь? Опять фиксируешь свои наблюдения? Почему ты не отдала сегодня дяде Сереже рукопись Ада Эрнестовны?

— Да я его сегодня почти не видела, потом мы все носились с этой лисой, — ее сознание прислушалось к наступившей тишине, — завтра все ему вручу и в придачу отдам свою тетрадку. Ладно, спать, — аккуратно уложив бумаги в папку, она сунула их в шкаф, юркнула в кровать и сразу же очутилась в крепких объятиях мужа.

До утра они занимались любовью, но едва задремали, как их разбудил крик Гюльнары, громко стучавшей в дверь и звавшей мать:

— Мама! Открой скорей, мама!

Зара уже поднялась и возилась на кухне вместе со старшей невесткой. Накинув платок, она поспешно откинула щеколду и впустила дочь. Голос ее дрожал.

— Гюля, что такое? Что? Что-то с Шабной? Или с твоим мужем?

— Нет-нет, с ними нормально, — Гюльнара буквально упала на стул, закрыв лицо. Зара немедленно успокоилась и даже немного рассердилась.

— Тогда чего ты кричишь? Я дверь специально на задвижку закрыла, чтобы кот ночью не удрал, а ты стала кричать, я и не заметила, как он между ног проскочил. Теперь опять два дня где-то бегать станет.

— Мама, — тихо сказала Гюля, отнимая от лица руки, — беда, мама! Супойнат, жена Юсуфа, родила нынче ночью. Но лучше бы ей не рожать — ребенок… Я и говорить боюсь, на кого он похож. Бабушка Асият помогала акушерке принимать роды, и теперь ей плохо — лежит и встать не может. Уже из дома в дом весть пошла, — она заплакала, ее слушали разбуженные шумом отец и старшие братья, на пороге своей комнаты, обнявшись, стояли Анвар и Таня. Гюля снова заговорила: — Фируза собрала женщин — кричит, что это наша невестка Таня беду на всех накликала. Люди сюда идут, я обогнала их, а Рамазану сказала, чтобы за дедушкой Рустэмом бежал. Тане уйти куда-то надо — спрятаться.

— Еще чего, — выходя из спальни, сердито возразил Аслан, ее отец, — нас тут четверо мужчин, мы что, с глупыми женщинами не совладаем? А раз Рамазан к отцу побежал, то он сейчас на машине подъедет — поговорит с этими дурами.

— Там не только женщины, папа, Юсуф совсем обезумел от горя — он ведь наследника ждал и дождаться не мог. Его друзья с ним идут, и Курбан тоже сам не свой — боится он, его жене скоро рожать.

— Ничего, разберемся.

Его прервал гул голосов под окном. В дверь застучали, пронзительный голос Фирузы перекрыл шум толпы.

— Хозяева, откройте! Пусть ваша младшая невестка к нам выйдет!

— Уведи жену в комнату, — велел Анвару отец, подходя к двери. Распахнул ее и встал на пороге, заслонив своим массивным телом проход. — Что вам надо в такой ранний час, соседи? — в этот момент он очень походил на Рустэма Гаджиева, своего отца, и люди на миг смущенно приумолкли, но потом вновь послышались выкрики:

— Позови младшую невестку!

— Пусть объяснит, за что принесла горе в наше село!

— Какая чушь! — Таня шагнула было к двери, но Анвар ее отстранил.

— Уходи! Сиди в нашей комнате и не высовывайся!

— Дядя Аслан, впусти меня, я должен с ней поговорить! За что? — исступленно кричал Курбан. — Пусть скажет, пусть объяснит, у меня жена беременная! Не впустишь — все равно войду!

— Ты, что подраться со мной хочешь? — с усмешкой взглянув на щуплого низкорослого юношу, спросил четвертый сын Рустэма Гаджиева, легонько шевельнув могучими плечами.

Зара властно отстранила рукой старшего сына, который при слове «подраться», метнулся было к отцу, шагнула вперед и встала рядом с мужем.