На руинах империи - [15]

Вот тебе и вымышленный персонаж! Вот тебе и Монголия, Индия или совсем уж Эфиопия!!! Как же они туда ездили!? А главное, зачем!?

Лев Гумилев написал книгу – «В поисках вымышленного царства» – о том, что могло стоять за этой легендой в исторической плоскости.

Он выдвигает гипотезу, что речь шла о евразийских народах (тюркского происхождения), исповедовавших «несторианство» – еретическую разновидность христианской религии, отвергнутую Православием. Гумилев полагает, что таким образом преломились у европейских хронистов смутные донесения о существовании в «степях Татарии» христианских царств.

Тот же Юлиус Эвола так трактует сближение «царства пресвитера Иоанна» с татарскими ханами: «На основании таинственных и чудесных историй, рассказанных различными путешественниками, в средние века, далекая и могущественная империя «великого хана», императора татар, отождествилась с империей самого «короля мира». Она часто смешивалась также с царством пресвитера Иоанна. Так, в связи с легендой о великом хане появились мотивы таинственного древа, дающего тому, кто к нему приблизится или повесит на него щит, победу и власть над вселенской империей».

А как же Александр Македонский, царь Ксеркс и целая плеяда гордых римских Цезарей под штандартами с распростертым орлом?

Попробуем призвать еще одного свидетеля.

Уж, не к этому ли циклу легенд относится евангельский сюжет о поклонении волхвов новорожденному Иисусу Христу в Вифлееме? В преданиях подчеркивается, что это были именно цари-волхвы, короли-маги, то есть те самые цари-жрецы. Три царя-жреца пришли в Вифлеем из Персии. Согласно толкованию, в этом сюжете заложена основа христианской иерархии сакральных функций. Высшие ступени сакральной иерархии – волхвы поклоняются воплощенному Богу, который есть, в свою очередь, «Царь царей и Господь господствующих».

Однако мы уже встречали кого-то в этой же самой книге Библия, весьма похожего на царя царей. Вот же он, библейский персонаж Мелхиседек, который описан как «Мелхиседек, царь Салима», о котором говорится, что он сам «приносил жертвы Богу», без посредничества священнической касты, значит, являлся в то же время и «жрецом». А Иисус Христос назван в послании апостола Павла «первосвященником вовек по чину Мелхиседекову». Уж не волхвы ли от пресвитера Иоанна принесли ему мандат на этот чин?

В предимперском обществе царь-жрец это был Священный вождь. Таким он оставался на стадии экспансии. Но чем дальше уходили войска от метрополии, тем более мифической для них становилась фигура далекого правителя. Для них ближайшим вождем был военный начальник – Хан, а ближайшим представителем богов – походный жрец. В Империи же фигура царя-жреца превратилась вообще в символ. Она стала олицетворять смысл и цель власти, венец общественной иерархии, основу правовой системы, верхний предел, если можно так выразиться, коллективной идентификации. Его фигура стала первоисточником легитимного насилия и ядром ценностной системы. Царь-жрец уже перестал иметь какое-либо предназначение, кроме одного – быть. Не делать, не строить государство, не заботиться о гражданах – все это стало вторично по сравнению с мистической задачей, которую решал царь-жрец самим качеством своего бытия.

Необходимо еще раз подчеркнуть, что фигура царя-жреца принципиально отлична и от жреческой и от воинской касты. Священный император – это не царь, не король, не князь в нашем понимании.

Царь-жрец не правит, он просто есть. И тот факт, что он есть, давал, как говорили китайские мудрецы, «Поднебесной силу, свет и жизнь». Поскольку Император, в которого превратился Священный вождь, стал выполнять глубочайшую духовную функцию, передавая всему сущему таинственный свет бытия, исходящий из волшебного далека. Империя жила повелением некоего правителя великого и ужасного.

Но вернемся к нашим Лого-рифмам истории.

Как говорит истина. «Пусть они царствуют, а мы будем править». В центре мифической «страны лебедей», из которой когда-то вышли орды завоевателей сидел, не менее легендарный, вождь, а здесь на местах, в колониях, правили они, те, кого он послал «властным взглядом».

Две высшие касты – брахманы (жрецы) и кшатрии (воины). На них, собственно, и расщепилась для покоренных народов фигура легендарного царя-жреца. Расщепилась, с передачей каждой касте своей конкретной задачи в движении к господству.

Главная задача жрецов во вновь создаваемом обществе – это с одной стороны получение новых знаний, с другой – это обучение новых членов своей идеологии, и осуществление ритуалов. Знание и созерцание, воспитание и передача навыков было их главной функцией.

Символом жреческой касты в этом великом переселении, в этом великом перекраивании древнего мира – был вепрь, боров, свинья. Этот символ стал общим, оставляя свободу для различных традиций: кельтской, славянской, шаманской, для любых культов под рукой единых жрецов Империи.

Однако расщепление вождя произошло неравномерно. Большая часть его сакральной власти досталась жрецам, а меньшая воинам. Оперируя духовным контекстом, интеллектуальной канвой глубинных истоков реализации проекта, расширения границ Ойкумены, к конкретным действиям жрецы уже отношения не имели. Они были выше действия, их мнение было мнение духов, то есть непререкаемо. Это-то и несло в себе скрытую угрозу. Будучи высшей кастой, они, тем не менее, не могли диктовать воинам свою волю и навязывать свое мнение в вопросах осуществления конкретных шагов, направленных на полноценную реализацию проекта.