На руинах Эдема - [12]

— И все же… То, что мы делаем сейчас, ведь не изменит то, что грядет? Я видел это — разрушенное величие людской самоуверенности, погребенное под прахом их собственных достижений.

— А не думал ли ты, что, если это случится — оно будет к лучшему? — на лице второго человека появилась легкая полуулыбка, — Что же касается первого вопроса, нет. Мы сейчас ничего не меняем. Но, когда придет время, изменим.

— Напомни мне перед отъездом заглянуть в церковь, — рассеянно попросил первый, — Интересно посмотреть на плоды собственных действий… Впрочем, истинные плоды там — пепел сожженных на площади.

— Мы тут не причем! — резко оборвал его товарищ, — Не несем ответа за то, что люди творят сами!

— Но могли ведь остановить это, если б захотели… — после этих слов человек замолк: приветственно зазвучали трубы, навстречу путникам уже вышла вся королевская семья и многие из придворных — торжественный прием, вполне соответствует положению прибывших, что истинному, что тому, которое они изображали.

— Да прибудет с вами милость Господня, пока вы в городе его, — произнес правитель стандартное приветствие. Путники ответили на него так, как того требовали правила. Однако внимание первого больше привлекла юная королевская дочь, которая вежливо, но слишком уж искусственно и заучено улыбалась гостям, стоя рядом со своей матерью. «Повезло, девушке, что родилась именно принцессой. За такую красоту по местным обычаям вполне могут отправить на костер», — думал он, предоставив отвечать на расспросы своему спутнику — в конце концов, у того это получалось гораздо лучше.

И никто, включая и гостей, не заметил, как инфанта все время прикасается пальцами к шнуровке на корсете платья: необъяснимая тревога почти каждую минуту колола ее сердце, не давая сосредоточиться на светской беседе… Позже, на праздничном ужине, устроенном в честь почетных визитеров, принцессе становилось все сложнее изображать беззаботность. А уж когда пришлось, следуя традициям, принять приглашение на танец… Пригласил ее как раз один из гостей — тот, кто предпочитал молчать, отвечая лишь на заданные вопросы. Но, кружась в целомудренном танце, когда партнеры могут лишь держать друг друга за руку, он вдруг стал расспрашивать инфанту…

— Вы грустны сегодня. Отчего же? Вам не милы королевские приемы?

Девушка собиралась сказать что-нибудь нейтрально-учтивое, фактически, уклонившись от ответа, но, неожиданно даже для себя самой, выпалила: — Мне не мило все это королевство!

Мужчина понимающе улыбнулся, но предупреждающе произнес: — Такие вещи стоит говорить тише; музыка играет не настолько громко, чтобы заглушить ваше отчаяние…

Девушка нахмурилась, автоматически продолжая исполнять па.

— Может, пройдем в какое-нибудь место, где сможем побеседовать без лишних ушей? — принцесса напряглась, заподозрив в этом предложение скрытый подтекст. Но темные глаза ее партнера по танцу оставались серьезными, без намека на что-то неприличное.

— Думаю, мне, как молодой хозяйке, позволительно показать гостю наш сад, — с преувеличенным спокойствием произнесла она, — Вероятно, в тех землях, откуда вы прибыли, такой роскоши нет… Ваша страна ведь где-то на севере?

— Моя родина не так сурова, как принято считать. Но, конечно, я буду рад осмотреть то, чем богаты эти земли, — учтиво принял он приглашение.

…Отсутствие инфанты и важного гостя почему-то заметила только королева. Однако вмешиваться она не стала: женщина решила, что единственная возможность для дочери покинуть эту страну — удачно выйти замуж. А этот молчаливый статный мужчина показался вполне достойным кандидатом.

Темноглазый человек долго бродил с принцессой по дорожкам из мрамора среди ухоженных розовых кустов. К его удивлению, юная особа оказалась способна поддержать взрослую интеллектуальную беседу, совсем не того он ожидал от нее. Постепенно их разговор перешел с отвлеченных тем на личные: принцесса, не удержавшись, рассказала мужчине об опасениях на счет собственного будущего.

— Вы тут как птица в клетке, — покачал он головой, — Но не теряйте надежду: свобода может прийти оттуда, откуда ее и не ждут. Главное, не побояться принять ее.

— Я бы все отдала, чтоб только выбраться из этого места… — прошептала девушка, чувствуя, что вот-вот расплачется. Рыдать она не стала, но две слезы все же пробежали по бледным щекам.

— Ваша страна очень красива, а столица — в особенности.

— А красивей всего она становится в дни казни. Это, — королевская дочь горько усмехнулась, — почти что государственные праздники.

— И что же может послужить причиной для казни? — спросил мужчина.

— Гнев божий! — не произнесла, а практически выплюнула она.

— Вы так плохо относитесь к богу? Или вовсе не верите в него… Хотя, это было бы странно в вашей стране.

Девушка порывисто вздернула голову и взглянула собеседнику прямо в лицо: он оказался поражен тому, каким гневом загорелись ее голубые глаза.

— Я думаю… — медленно и четко сказала она, — Что бог, если б он был, не позволил бы твориться тому ужасу на наших площадях! Ведь везде его называют добрым и милостивым даже к грешникам.

Мужчина рассмеялся, слова принцессы-бунтарки значительно повеселили его. Но буквально в следующий миг он вновь обрел серьезность.