На реке Ялунцзян - [2]

– Дослушай до конца и тогда суди сам. Стоим мы у перил и беседуем о том о сем. Похоже, я ей нравлюсь.

А про меня и говорить нечего. Но едва причалили к берегу, появился ее брат и чуть не силком ее увел. Нужно же быть таким болваном – я забыл спросить ее адрес! Я едва не заболел от горя, но все было кончено.

– Вот досада! – Перс вздохнул, всем своим видом выражая мне глубокое сочувствие.

Ли Мэнхан не слушал нас. Он сидел молча, и мысли его в этот момент витали где-то далеко-далеко.

– Чего ты словно воды в рот набрал? О чем задумался? – спросил я. – Твоя очередь, я кончил. Я знаю, у тебя есть тайна, только ты скрываешь ее. Вот теперь мы выясним все. Ну же, Мэнхан, любовь моя! А то я на тебя обижусь!

Он посмотрел на меня, не разжимая губ.

– Слово за тобой. Ну же, женушка, ты слышишь меня?

– Да поделись с нами. Что с тобой стряслось?

Ли Мэнхан вздохнул, опустил голову и очень тихо и печально произнес:

– Ладно, если уж вы так хотите, я расскажу. Наверное, среди влюбленных я самый несчастный человек. В марте я узнал от одного эмигранта из Сеула, что моя подруга погибла в японской тюрьме. – Голос Ли Мэнхана дрогнул.

– Да что ты! – Султан-задэ был ошеломлен. Я не нашелся, что сказать.

– Но за какое преступление?

– Какое преступление! Как будто ты ничего не знаешь про Корею. Несчастья обрушились на нее с тех пор, как пришли японцы. Народ задыхается под чужеземным ярмом. Прав ли ты, виноват ли, а если не желаешь смириться, пойти на поклон – ты преступник и тебе уготована если не плаха, так тюрьма. Сегодня жизнь корейца выеденного яйца не стоит: захотят японцы убить – убьют, а за что – никто и не спросит. Так вот и мою любовь погубили в застенке. – Ли Мэнхан говорил, понурив голову.

Невыносимо гнетущее чувство овладело мной. Несколько минут стояла тишина, пока он не начал снова:

– Ребята! Мне пришлось бежать из своей родной страны. Я не могу вернуться домой: меня тут же арестуют. Пока Корея не станет свободной, пока не избавится от гнета японских империалистов, мне нечего надеяться на возвращение. А я так мечтаю побывать на родине, отыскать могильный холм, под которым похоронена моя любимая, и выплакать всю свою боль! И еще я хотел бы повидать своих обездоленных, измученных земляков, узнать, что стало с нашим домом. Но ведь я не могу, никак не могу… – По его щеке скатилась слеза.

Я молча глядел на Ли Мэнхана, охваченного горем, и думал о его соотечественниках, брошенных в тюрьмы. Даже суетливый перс сидел, не шелохнувшись; он был бледен и сосредоточен. Ли Мэнхан вытер глаза носовым платком.

– Ты угадал, Вэй-цзя! Ты все говорил, что у меня на сердце камень. Так оно и есть! Что может быть тяжелее, чем быть свидетелем позора родины, страдания народа и смерти любимой? Это самое страшное для человека. Если б я не питал надежды рано или поздно дождаться освобождения и увидеть, как растет трава на заветной могиле, – я, пожалуй, давно бы покончил с собой. Но во мне не гаснет вера. Да, я хожу с унылым видом, но живу страстной мечтой. Моя девушка умерла за Корею. Я посвящу свою жизнь освобождению родного народа, и это будет лучшей памятью о любимой и местью за нее. Ты согласен со мной, Вэй-цзя?

– Конечно! Я знаю, как важно не терять надежды. Только, мне кажется, не надо так убиваться. Ну, расскажи нам свою историю. Завтра с утра лекций не будет, профессор заболел. Мы можем лечь попозже. Как ты думаешь, Султан-задэ? Что ты затих?

– Задумался над его словами. Ладно, Мэнхан, слушаем тебя.

И Ли Мэнхан начал свое повествование.

– Ребята, поймите, трудно, больно мне говорить; боюсь, как бы не расплакаться. Наверное, во всем мире нет девушки прекраснее моей, такой отзывчивой, преданной, такой достойной. А если и есть, то для меня все равно существует только одна она. Вот вы без конца перебираете: эта смазливая, та недурна… А мне неинтересно слушать. Кроме той, никто не занимает моего воображения. Осталась трава, ковром устилающая надгробный холмик; одинокая кукушка, грустно кукующая в ветвях тополя над могилой; бронзовый амулет, посмертный дар, лежащий в могиле рядом с ней, – тлен не коснется его и через тысячу лет; осталась тающая дымка – за ее прозрачной кисеей мне чудится милый образ. Как могу я увлекаться женщинами, вновь отдаться сладким грезам любви?

Корею омывает море – вам, разумеется, это известно, вы учили географию. Мягок ее климат, чудесны ландшафты. Страна моя лежит в теплом поясе, море подходит к ней с трех сторон, потому у пас и не засушливо, и не холодно. Прелестны в своей свежести горы, и реки, и леса, овеваемые ласковым морским ветром. Обитающий среди щедрой природы, наш парод отличается мирным, покладистым нравом. Корейцы – культурная нация. Но после японской оккупации настали тяжелые времена. Теперь нам не до того, чтобы любоваться пейзажами, наслаждаться живительным морским воздухом. Японцы принесли в Корею скорбь, жестокость, мрак, пытки, слезы… Померкли солнце и луна, исчезла краса рек и гор. Сама природа нахмурилась в гневе, когда зло заполнило этот край. Ты, конечно, знаешь, Вэй-цзя, что река Ялуцзян служит естественной границей между Кореей и Китаем. В устье ее, там, где речная струя сливается с волнами моря, лежит живописный городок. Через него везут товары с реки Ялуцзян, и он процветает благодаря удобству путей сообщения. Великолепный вид открывается отсюда: река – с одной стороны, с другой – море, пышные леса одевают склоны холмов и гор. Подумать только, уже шесть лет, как я покинул эти сказочные места! Я люблю Корею и особенно свой город. Там моя родина, там мой дом и дом моей любимой. На той земле мы вместе росли. Друзья, как влекут меня места, где мы резвились в детстве! Боюсь, мне никогда уже их не увидеть! Неподалеку от города, примерно на расстоянии ли, находится лес, где растут ивы и сосны. Когда проезжаешь мимо на лодке, он открывается во всем своем великолепии, отражаясь в воде. Земля здесь ровная, только изредка попадаются огромные валуны. Не знаю, откуда они взялись. К зиме ивы теряют листву, но сосны по-прежнему зелены, и лес кажется таким же густым. Зато весной ивы вновь расцветают, птицы на все голоса распевают гимн жизни, неумолчно звенят цикады, свежий ветерок дует с моря, и сердца людей открываются ему навстречу. Восхитителен этот уголок природы!