На «Ра» через Атлантику - [11]

«Нет, — говорит Хейердал, — все же естественней верить инкским документальным свидетельствам, утверждающим, что банан — исконная, древняя культура Перу. И помнить, что еще в 1879 году археологи сообщали о находке банановых листьев и плодов в гробнице доколумбова кладбища в Анконе».

Подчеркиваем: диких родичей у американского плэнтина нет, он не был, следовательно, «приручен» в Новом Свете и, значит, появился там уже в «одомашненном» обличье, — а случиться так могло лишь, если существовали древние трансокеанские контакты.

Другой ботанический пример. Тыква.

Тыква широко культивировалась в древней Африке. Ее использовали не столько в пищу, сколько для изготовления бутылей, в которых хранили воду во время морских плаваний. Точно тем же целям служила тыква и в Мексике, и в Перу.

Считалось, что бутылочную тыкву — и ее семена — завезли в Новый Свет испанцы. Однако археологи обнаружили тыкву в доколумбовых культурных областях.

Тогда была выдвинута новая гипотеза:

«…Тыквы с семенами могли приплыть через Атлантический океан из Африки, быть вынесенными на берег тропической Америки и там прорасти. Индейцы должны были заметить, что кожура, высушенная над огнем, представляет собой отличный сосуд, и таким образом открытие африканцев было сделано индейцами вторично».

Тур Хейердал комментирует этот довод так:

«…Всякий, кто дрейфовал через океан, хорошо знает, что небольшие съедобные предметы, такие, как тыква, выброшенные за борт, сразу же станут добычей акул и «сверлящих» организмов. За четыре месяца, которые понадобились бы африканской тыкве, чтобы пересечь Атлантику, она тысячу раз могла быть проглочена океанскими мусорщиками — акулами или изъедена вездесущим корабельным червем… Парадоксально утверждение, будто из двух элементов африканской культуры — сухопутной тыквы и морской лодки — именно тыква, а не лодка может успешно доплыть до Америки!..»

Происхождение американских бобов и американского хлопка тоже перестает быть загадочным, только если допустить возможность древних трансокеанских связей.

Затем настает очередь этнозоологии — и оказывается, что мумии домашних собак, найденные в ранних доинковых захоронениях, поразительно похожи на такие же мумии в захоронениях древнего Египта: бальзамированы собаки определенно одной породы! Затем приходит черед техники, проблемы существования у древних индейцев колеса…

На какое-то время начинает казаться, что Хейердал — полностью на стороне диффузионистов: так настойчиво и увлеченно, и в лоб, и с флангов атакует он изоляционистские концепции. Но Тур Хейердал — отнюдь не догматик; он далек и от того, чтобы решительно все сходства цивилизаций древности объяснять взаимными проникновениями и влияниями. У каждого народа — свой путь, эти пути могут пересекаться и, не пересекаясь, совпадать, и дважды, а то и трижды и четырежды сделанное «изобретение велосипеда» вполне возможно.

Не считая взаимопроникновение цивилизаций единственной пружиной их развития, Хейердал стремится доказать, что древние могли общаться и общались через океан. И есть в этом его стремлении упрямая, гордая вера в беспредельные возможности человека.

…Нет, это не были заурядные моряки, высадившиеся с разбитых бурей или сбившихся с курса судов:

«Передача таких понятий, как иероглифическое письмо, число ноль, техника бальзамирования или трепанация черепа, требует от учителя большего, чем просто знание об их существовании или даже поверхностное владение их секретами. Отряд мореплавателей, способный основать такую культуру, как ольмекская, должен был быть достаточно многочисленным, чтобы включать в себя представителей интеллектуальной элиты своего отечества: вероятно, речь шла о тщательно подготовленной экспедиции колонистов, которая сбилась с курса».

Куда они плыли? Как попали в Америку? Была ли их высадка на американском побережье запланированной или вынужденной?

«Археологическая и летописная история свидетельствуют, что большие организованные группы колонистов в свое время выходили из Средиземного моря, чтобы основать поселения и торговые посты вдоль побережья западной Африки.

Стела в Карфагене повествует о том, как финикийский царь Ханно около 450 г. до н. э. вышел в море с шестьюдесятью судами, полными мужчин и женщин, для того, чтобы создать колонии на атлантическом побережье Марокко. Но и Ханно не был пионером. Задолго до него другие экспедиции, приплывшие из внутренних районов Средиземноморья, основали далеко к югу от Гибралтара, как раз там, где проходит океанское течение прямо к Мексиканскому заливу, огромный мегалитический город Ликсус.

Римляне называли Ликсус «вечным городом» и говорили, что там похоронен Геркулес. Город был построен неизвестными солнцепоклонниками, и самое древнее из известных его названий — «Город Солнца». Кто бы ни построил Ликсус — ясно, что среди создателей его были астрономы, каменщики, писцы и превосходные гончары».

Проникая все дальше в глубь Атлантики, посланцы Ликсуса могли достичь мест, где ветры и течения подхватили их суда и повлекли на запад — туда, где в небольшой области, окаймляющей Мексиканский залив, вдруг расцвела загадочная культура ольмеков.