На пути к венцу - [20]

– Собирай вещи, – коротко бросил он и, не дав ей возразить, продолжил: – Марк прав – это огромное дерево представляет опасность. Первая упавшая ветвь проломит крышу. Возьми только самое необходимое, на пару дней ты переберешься ко мне.

Ианта обратила внимание на решительное и грозное выражение лица Алекса:

– К сожалению, это невозможно.

– Почему?

– Я обещала присмотреть за соседским коттеджем. Если начнут обламываться ветви, переберусь туда, у меня есть ключ.

– Это абсурд. Если большая ветка рухнет, ты не успеешь выбежать из дома: выходить на улицу будет опасно – неизвестно, куда ветер швырнет ее.

– Я обещала мистеру Робинсону, – проговорила Ианта.

– Как только кончится ураган, ты вернешься.

– Но Алекс…

– Или ты думаешь, – жестким тоном произнес Консидайн, – что я потребую с тебя деньги за гостеприимство?

Их глаза встретились, и его взгляд показался Ианте холодным и враждебным. Значит, Алекс понимал ее тайные надежды и не одобрял их.

– Нет, я так не думаю.

Где-то рядом послышался сухой треск, очевидно, наиболее слабые кедровые ветви едва выдерживали порывы ветра.

Нельзя терять ни секунды, – поторопил Ианту Алекс, – возьми какую-нибудь одежду, или я сам возьму. Ты едешь со мной.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Пока Ианта собирала вещи – туалетные принадлежности, одежду, обувь и недочитанную книгу, – Алекс забрал из холодильника продукты.

– Ничего не забыла? – напоследок спросил Консидайн.

– Ничего. Разве что захватить примус? Или светильник?

– У меня все это есть.

Они погрузили вещи в «рейнджровер» и отправились в путь. Бросив взгляд на сидевшего за рулем Алекса, Ианта в очередной раз удивилась непроницаемости его лица. Ей казалось, что столь развитое в нем чувство ответственности принудило его везти ее в свой дом и из-за этого он сердит на нее. Но лицо Алекса ничего не выражало, кроме сосредоточенного внимания.

На полпути Ианта огляделась по сторонам:

– Крики[2] еще не поднялись.

– Еще не выпало достаточного количества осадков.

Она кивнула и подхватила эту наиболее безобидную тему разговора:

– Из-за того что крики не впадают в наши озера, туда не стекает всякая грязь.

– Это объясняет чистоту озерной воды.

Ианта подумала, что Алекс издевается над ней, поддерживая ее бессмысленную болтовню. Она замолчала.

Когда они приехали и Алекс проводил Ианту в гостиную, она возобновила разговор:

– А где же Марк?

– Я отослал его к сестре, их дом недалеко отсюда. Сестра осталась одна, и он за нее беспокоится.

Ианте стало неловко: когда охранник предупреждал ее о приближении циклона, она даже не подумала о его собственной безопасности. Как бы оправдываясь перед собой, она произнесла:

– Мне почему-то трудно представить Марка в кругу семьи.

Алекс пожал плечами:

– У всех у нас есть родственники, даже если с ними потеряна связь.

– Может, у всех и есть, но у меня почему-то нет, – возразила Ианта, – мой отец покинул нас, когда мне исполнилось семь. Он ушел от моей матери к другой женщине, в другую семью, и перестал мною интересоваться.

– Бросил вас на произвол судьбы?

– Он обеспечил мать деньгами, заплатил за то, чтобы я училась в хорошей школе и затем в университете. Из вещей я имела все, что только могла желать.

– Понятно – ты имела все, кроме отца. А что же твоя мать?

– Когда я уехала учиться в университет, она покончила с собой. – Ианта отошла к окну и продолжала, стоя к Алексу спиной: – В предсмертной записке она написала, что после моего отъезда ее жизнь потеряла смысл. Можно сказать, обвинила меня в своей смерти.

– Она что же, предупреждала, что покончит с собой, если ты уедешь?

– Таких условий она не ставила. Но мне хотелось уехать из дома, я устала от претензий матери, я была беззаботной и безответственной, мне хотелось свободы, а для матери контроль надо мной был единственным смыслом существования. Мы часто ссорились из-за этого. Я же не знала тогда, как ей нужна и как сильно она меня любит!

Консидайн заметил, как она поднесла руки к лицу, видимо вытирая слезы. Некоторое время он не знал, что и ответить, не решаясь высказывать свои сожаления. Наконец он произнес:

– Странная любовь, которая отрицает свободу.

Ианта не обратила внимания на его слова и продолжала:

– Отец говорил, что не может жить с ней, потому что она ревнивая истеричка. Я всегда помнила ее измотанной, со взвинченными нервами. Она могла использовать малейший повод, чтобы упрекнуть меня в черствости. Я понимала, что все это из-за отца, и пыталась бережно относиться к ней, но в конце концов не выдержала и уехала.

Алекс подошел к ней и осторожно положил руку на плечо:

– По-моему, твоей матери требовался хороший психотерапевт, если ее нервы настолько расшатались, что твое решение уехать в университет заставило ее покончить с собой.

Прости, но я считаю, что она тебя шантажировала. А когда это не помогло, решила тебя наказать, заставив мучиться.

– Мне следовало помочь ей, хотя бы лучше разобраться…

– Сколько тебе было лет?

– Семнадцать.

– Слишком молода, чтобы отвечать за происшедшее. Кроме того, твоя мать могла бы сама себе помочь, стоило только захотеть. Видно, она не хотела.

Ианта отодвинулась от Алекса, словно пытаясь избавиться от его холодной логики.