На Пришибских высотах алая роса - [5]

Нацистское руководство рассматривало наступление на Востоке не только в военном, но и в политическом плане. Выступая в апреле в Харькове перед офицерами танкового корпуса СС, Гиммлер заявил: «Здесь, на Востоке решается судьба… Здесь русские должны быть истреблены как люди и как военная сила, и захлебнуться в своей собственной крови».[3]

Немецкое командование ставило далеко идущие цели. Но они не соответствовали возможности вермахта. Колоссальные потери, понесенные немецкой армией в ходе зимней кампании 1942-43 года, не давали возможность осуществить намеченные замыслы. Войска не были готовы к новому крупному наступлению. Исходя из этого, гитлеровское командование только в общей форме намечало свои дальнейшие действия, потому что они зависели от масштабов поражения Красной армии, от наличия у советского командования резервов и от состояния собственных войск. В поисках решений еще в ходе битвы под Курском немецкое командование отдало приказ приступить к строительству в глубоком тылу немецких войск оборонительного рубежа. Основой этого рубежа была определена река Днепр. Рубеж назывался Восточным валом и проходил восточнее Витебска, Невеля, Пскова, Чудского озера и Нарвы, с целью сохранить контроль над Финским заливом и не допустить выхода советского флота в Балтийское море. На юге он проходил по восточному побережью Крымского полуострова, реке Молочная, западному берегу среднего течения Днепра. Отдавая приказ о строительстве Восточного вала, командование сохраняло в тайне действительное положение на фронте. «Начальник тылового района группы армий «Юг» генерал Фридерици в инструктивных указаниях рекогносцировочной группе 19 августа отмечал: «Эта позиция, ее рекогносцировка и строительство ни в коей мере не связаны с нынешней боевой обстановкой. Я прошу вас, господа, подчеркнуть эту мысль дважды. Она не имеет ничего общего с возможными намерениями отвода войск и т. п. в оперативном плане. Она является лишь мерой, предпринимаемой для того, чтобы создать на Днепре сильную оперативную позицию».[4]

В середине сентября южному крылу Восточного вала дали новое кодовое название «Вотан», а северному – «Пантера». И, хотя Вотан был их покровителем и богом, но, «на Бога надейся, а сам не плошай», и они старались возвести неприступный бастион. В любой неприступности есть слабые стороны, и советское командование их искало. Особая надежда возлагалась на разведку. Вот разведка и узнала, что к одному из дзотов можно добраться по ходам сообщения. Этот дзот особенно досаждал на их участке. Из-за его почти непрекращающегося огня, захлебывалась каждая атака, а склоны высоты были все усыпаны трупами. Продолжать атаковать не имело смысла, а не атаковать – пойти под трибунал. Надо что-то было делать, что-то предпринять неординарное, неожиданное не только для врага, но и для самих себя. В штабе ломали голову. Разведчики, уходящие в тыл оборонительного рубежа, не приносили ничего существенного, что могло бы повлиять на исход сражения. Из Москвы шли звонки за звонками с требованиями взять рубеж и с угрозами, что полетят головы. Насчет голов офицеры и так понимали, зная военную специфику воспитания и наказания. Понимали они и то, что каждый день бессмысленных атак приводит к неисчислимым жертвам. Скоро им придется по трупам солдат взбираться на эти высоты. Даже раненых не могли забрать, немецкие снайперы отстреливали санитарок. Только тот, кто еще как-то мог передвигаться, медленно и, поэтому незаметно для противника, сползал к окопам. Здесь уже его встречали и оказывали первую необходимую медицинскую помощь.

Высшее руководство относилось спокойно к потерям, считая, что сейчас в основном в атаку идут штрафные соединения, состоящие из заключенных, а это, как предполагали они, небольшая потеря для общества. Но, во-первых, не все в них были преступники из тюрем, а во-вторых, видеть все это, и просто предполагать на расстоянии было совсем не одно и то же. Наблюдать, как шеренга за шеренгой ложатся, скошенные пулями и снарядами, солдаты, было выше человеческих сил. Это было больше похоже на бойню, чем на войну.

Тася вспоминала вечера, когда они разговаривали о нацизме и фашизме, об истоках этих идеологий. Вильгельм тогда ей и Люсе объяснял, что у истоков фашистской идеологии стоял бог мифологической прарелигии, существовавшей еще до язычества, Вотан. И, вот они, можно сказать, у подножия пьедестала этого бога. Там, на высотах по всей длине возведен укрепрайон, имя, которому немцы дали «Вотан». Они очень надеялись, что Вотан поможет им задержать наступление русских, закрепиться, и приостановить свое отступление на запад. Еще не все так плохо. Еще половина Украины, вся Белоруссия и часть России под ними. Они не только на бога Вотана надеялись. Они еще надеялись и на фортификации, возведенные в несколько ярусов на местности с юга до севера страны. На этом участке фронта оборона была глубоко эшелонирована, а система огня хорошо организована. Передний край и позиции, расположенные в глубине, проходили по выгодным рубежам и участкам местности. Создавалось такое впечатление, что их бог Вотан заранее готовил эти яры и холмы, русла рек для своих почитателей. Мог ли он знать несколько веков назад, что германцы придут на этот рубеж, и здесь будет решаться последний раз их судьба? Наверное, мог. Ведь боги все знают. И немецкое командование воспользовалось этой помощью. Оборона в глубину проходила на три-пять километров. Здесь находилась пехота, усиленная танками и артиллерией. Кроме того, они отрыли траншеи общей длиной от двухсот до тысячи метров, прерывая их в нескольких местах. Множество одиночных и групповых окопов связывались по фронту и в глубину. Высоты, курганы, земляные насыпи, овраги, балки, кюветы, полотно железных дорог противник приспособил к обороне. Было вырыто несколько противотанковых рвов. Перед передним краем и в глубине обороны обустроили несколько противопехотных и противотанковых минных полей. За восемь месяцев немецкое командование, выгодно используя естественные условия местности, от днепровских плавней до озера Молочное создало современные инженерные сооружения. По расчету противника, они то и должны были в сочетании с рельефом местности, стать тем рубежом, о который спотыкнутся советские войска и который не пропустит их в Крым и Таврические степи. Вот и спотыкнулись, но не отступили. Советские воины упорно атаковали этот чертов рубеж, неся неисчислимые потери и предпринимая рискованные операции. Совершая невозможное, непосильное человеческой природе, они все-таки, пядь за пядью, вгрызались в оборону противника.