На прифронтовой станции - [17]

Двери майору открыл сам хозяин дома.

— Здравствуйте, Петр Петрович, — приветствовал его Булавин. — Извините, что пришел к вам в гости без приглашения.

— Ну, что вы, товарищ майор! Заходите, пожалуйста, без всяких церемоний.

Указывая Булавину дорогу, Петр Петрович проводил его в просторную комнату, в которой за большим столом, склонившись над какими-то чертежами, сидели Сергей и Анна. Они были настолько увлечены своим занятием, что даже не заметили прихода Булавина.

— Добрый вечер, друзья! — громко произнес майор, переступая порог комнаты.

— А, Евгений Андреевич! — удивленно воскликнул Сергей, подымаясь из-за стола навстречу Булавину.

Встала и Анна.

— Здравствуйте, Анна Петровна, — протянул ей руку Евгений Андреевич и спросил, кивнув на стол: — Что это вы бумаги столько извели? Какие стратегические планы составляете?

— Наши транспортные задачи обсуждаем, товарищ майор, — ответила Анна. — Да вам вряд ли это интересно.

— Почему же? — улыбаясь, спросил Булавин, присаживаясь к столу. — Меня именно это и интересует. Любопытно послушать, каковы же ваши замыслы.

Сергей и Анна смущенно переглянулись.

— Решили мы график движения поездов пересмотреть, — сказал, наконец, Сергей. — Уплотнить его немного. Вот прикинули пока приблизительно, и то получается на каждом рейсе большой выигрыш во времени. Правда, Аня?

Анна утвердительно кивнула головой и заметила:

— Мне думается, что если собраться диспетчерам и машинистам и обсудить сообща такой уплотненный график, можно было бы почти вдвое увеличить оборот паровозов и перевезти вдвое больше грузов.

— А если к тому же водить тяжеловесные поезда, — добавил Сергей, — можно перевезти грузов еще больше. Сейчас, когда такая потребность в паровозах, мы вполне могли бы обеспечить теперешний грузопоток половиной нашего паровозного парка, а остальные локомотивы отправить туда, где в них большая потребность.

До поздней ночи просидели гости и хозяева, обсуждая возможности увеличения перевозок. Когда Булавин возвращался домой, на душе у него было легко и радостно не только потому, что он, наконец, нашел решение трудной задачи, но и потому, что решение это подсказал ему сам народ, жизнь и труд которого он призван был оберегать.

В эту ночь Евгений Андреевич долго не ложился спать. Он включил радиоприемник и настроился на волну одной из московских станций. Сильные аккорды рояля наполнили комнату. Они звучали властно, настойчиво. Их тотчас же поддержал оркестр. Сначала Евгению Андреевичу казалось, что оркестр лишь повторяет мелодию вслед за роялем, но, прислушавшись, он ясно почувствовал, что музыкальная тема звучала в оркестре гораздо ярче, красочнее, выразительнее. Оркестр не только поддерживал четкий, мужественный голос рояля — он придавал ему величие, сливаясь с ним в мощный и торжественный хор.

«Как хорошо! — взволнованно подумал Евгений Андреевич. — Чайковский, наверное...»

Чем больше слушал он музыку, тем увереннее перекликалась она с его собственными чувствами и мыслями. Когда утихло все и диктор объявил перерыв, взволнованный Булавин долго еще ходил по комнате.

Усевшись, наконец, за стол, майор расстегнул воротник кителя, достал бумагу и стал торопливо писать жене на далекий Украинский фронт. И хотя не обо всем можно было ей рассказывать, она должна была все-таки понять по тону письма, что он чем-то очень доволен, что ему удалось найти решение какой-то очень трудной и очень важной задачи.

15. Письмо Глафиры Добряковой

Спустя два дня в партийном комитете паровозного депо состоялось совещание стахановцев: машинистов, вагонников, эксплуатационников и путейцев. На совещании присутствовал и майор Булавин. О проекте нового, уплотненного графика движения поездов докладывала Анна Рощина.

Поздно вечером Евгений Андреевич Булавин в хорошем настроении вернулся в свое отделение. Его ожидало еще много работы. Пришло, наконец, долгожданное письмо на имя тети Маши от Глафиры Добряковой. Его доставили майору с почты сегодня днем, и капитан Варгин уже более двенадцати часов трудился над его расшифровкой.

Приказав дежурному вызвать капитана, Булавин прошел в свой кабинет. Быстро просмотрев вечернюю почту, он вскрыл конверт с грифом, означавшим совершенную секретность корреспонденции. К приходу капитана Варгина майор успел дважды прочитать сообщение, подписанное Муратовым.

Взглянув на бледное, с темными кругами под глазами лицо капитана, Булавин произнес:

— У вас очень усталый вид, Виктор Ильич. Похоже, что вы не высыпаетесь.

— Бессонница, товарищ майор.

— Знаю я эту бессонницу, — усмехнулся Булавин. — Безуспешно анатомируете, наверное, письмо, пришедшее в адрес тети Маши?

— Так точно, товарищ майор, — смущенно улыбнулся капитан. — По виду самая обыкновенная переписка двух сестер, а ведь быть того не может, чтобы в письме Глафиры Добряковой не было какого-то тайного смысла. Однакож не за что пока зацепиться.

Майор снова посмотрел на Варгина и строго произнес:

— Вот что, товарищ капитан: распорядитесь-ка, чтобы немедленно запросили у полковника Муратова разрешение на мой выезд к нему для срочного доклада, затем немедленно отправляйтесь спать. И учтите, это не совет, а приказ. Я знаю: вы вторую ночь не спите, а для разгадки шифров нужна свежая голова.