На прекрасном голубом Дунае - [50]

Выпроводив Маффи, она в изнеможении прислонилась к запертой двери. Нет, теперь уж нет, думала она. Если бы он показал себя другим, то она, возможно, сходила бы к этому Фазольду, но теперь с этим навсегда покончено.

* * *

Дверная ручка щелкнула неожиданно громко, и Деттмар, испугавшись, бросился опрометью прочь от дома Фазольда. Прячась в уборной, он услышал голос и тотчас узнал его. То, что служащий уголовной полиции приходил в такое время к художнику, испугало его. Не сказал ли чего лишнего Фазольд? Надо было намекнуть ему, что он слышал от Фридемана немало любопытного. Ведь Фазольд не всегда занимался безобидными афишами, и он явно не заинтересован, чтобы о его прошлых грехах пронюхала полиция.

Деттмар остановился и посмотрел на темную воду Дуная. Что делать? Границу ему не перейти. Полиция в любой момент может схватить его. Может ли он спастись? Его мысли вертелись вокруг то одной, то другой версии. Самой надежной ему показалась идея разыскать блокнот.

Это решение его обрадовало. Теперь он знал, что должен — делать.

С безоблачного неба светила луна, но в качестве ориентира он мог воспользоваться и светом фонаря перед виллой Фридемана. Садовая калитка виллы была заперта, и он перелез через ограду. Сжимая пистолет в кармане, медленно обошел виллу. В доме было темно, только из окна над террасой пробивался слабый свет. Он поднялся на террасу и осторожно заглянул в окно. Карин Фридеман сидела в кресле спиной к нему и перелистывала альбом.

«Она одна», — удовлетворенно подумал Деттмар и смело вошел в дом. Перед гостиной он остановился, вынул из кармана пистолет и лишь тогда открыл дверь. От неожиданности Карин вздрогнула.

— Не пугайтесь, фрейлейн Фридеман, — хрипло сказал он. — У вашего дяди должен быть блокнот, который я разыскиваю.

Но Карин быстро овладела собой.

— Никакого блокнота у меня нет. Если бы он и существовал, его давно бы конфисковала полиция.

— Вы вынуждаете меня прибегнуть к насилию, — сказал Деттмар, приближаясь к ней. — Мне нужен блокнот.

Он поднял пистолет. Девушка отступила за кресло.

— Если вы будете благоразумны, — сказал он, — то я вам…

Он быстро обернулся. Позади него стоял Петер Ланцендорф со стулом в руках.

— Вы хотите ударить меня! — взвизгнул Деттмар. — Вам не удастся! Отойдите! Встаньте рядом с ней!

Ланцендорф заслонил Карин, не выпуская стула из рук.

— Радуйтесь, что вы ее не тронули. — произнес он угрожающе — Тогда бы вам не уйти живым. Вам нужен блокнот? — он двинулся к Деттмару ни на секунду не забывая о защите Карин. — Нет здесь никакого блокнота! Если вы думаете, что можно угрожать безоружным людям, то я вам покажу…

— Петер! — вскрикнула Карин.

Раздался выстрел. Одновременно полетел стул, выбивший из рук Деттмара пистолет. Деттмар бросился из комнаты, громко хлопнув дверью.

Ланцендорф оглянулся: он испугался, что пуля попала в Карин Когда он увидел, с какой боязнью Карин смотрела на него, то облегченно вздохнул.

— Как ты оказался здесь? — спросила Карин.

— Случайность, — произнес Петер не совсем уверенно.

…Деттмар выбежал на луговую тропинку, которая вела вниз, к Дунаю. Убедившись, что за ним никто не гонится, он замедлил шаг. Возле моста остановился, услышав шаги, и в тревоге обернулся.

— Что вы здесь делаете? — удивленно спросил он. — Разве вы не…

В это мгновение что-то острое ударило ему в грудь, и он закричал от жгучей рвущей боли…

* * *

— Кофе, господин обер-комиссар.

— Поставьте на письменный стол, Зуси.

После ее ухода он продолжал стоять у окна. «В моем возрасте постепенно замечаешь, что своими силами надо распоряжаться экономно, — думал он. — Слишком много пришлось вчера поработать. Сегодня предстоит не меньше… Да, надо переходить к другому шефу… Видингер, которого я должен здесь ожидать и которого я освободил от всей работы, оказывается, имеет важные общественные обязанности. Для него я оказался «дорогим Шельбаумом», когда вчера вечером позвонил на виллу генерального директора «Ферайнигте Штальверке».

«Дорогой Шельбаум, — сказал он, — без меня здесь не обойтись. Если бы я и захотел уйти, то мои друзья, поддерживающие полицию, попросту запретили бы мне. По всем могущим возникнуть вопросам вы представляете меня. Завтра в десять утра я буду в отделе». Шельбаум просто лишился дара речи. Что это — насмешка или попытка грубой лестью сделать его более покладистым? Что бы ни было, но отказаться от поручения Видингера он не имел права.

С утра Шельбаум работал в отделе вместе с Маффи. Видингер исчез вскоре после обеда, а Нидла они отослали отдохнуть, поскольку ему предстояло ночное дежурство. В половине девятого вечера позвонил инспектор и сообщил, что в Пойсбруннене вместо Деттмара задержан по ошибке другой человек. После этого раздался телефонный звонок с виллы Фридемана, и Ланцендорф сообщил о нападении на Карин.

Шельбаум и Нидл занялись расследованием в доме на Старом Дунае. То, что Деттмар получил новую одежду и имел при себе оружие, свидетельствовало о том, что у него был помощник. Шельбаум решил зайти к Эвелин Дзуре. Рассказ девушки оказался для него неожиданным. Нет, нападения на Карин она не заметила, у нее другие заботы, и ей не до того, чтобы наблюдать за соседним участком. Обер-комиссар насторожился. Тогда она выложила ему накопившееся за последние дни. Шельбаум узнал, что у нее был Маффи и порвал с ней. Правда, она ничего не сказала о подозрении, высказанном Коваловой в отношении Маффи, потому что сердце ее все еще принадлежало ему, но об истории на ипподроме, о внезапном приступе гнева Маффи и о своем горьком разочаровании рассказала все.