На правый бой - [34]

В двадцатых числах сентября, выполнив поставленную задачу, я возвратился на командный пункт фронта, который располагался уже в городе Тырново, бывшей столице Болгарского государства. О проделанной работе доложил командующему и члену Военного совета, проинформировал аппарат политуправления о положении в Софии.

Потом связался по телефону с А. С. Щербаковым. Он предложил мне лично прибыть для доклада о политико-моральном состоянии войск фронта и взаимоотношениях с болгарским населением.

Я немедленно вылетел в Москву и на другой день ужо отчитывался за проделанную работу.

Выслушав меня внимательно, не перебивая, лишь короткими вопросами уточняя отдельные данные, в частности о положении в Софии, о действиях оперативной группы С. С. Бирюзова, А. С. Щербаков одобрил в целом нашу работу. В заключение высказал ряд советов и указаний. Основное в них сводилось к тому, чтобы войска, находящиеся в Болгарии, высоко держали честь и достоинство советского воина, бдительно несли службу, крепили воинскую дисциплину, соблюдали осторожность и ни в какой мере не вмешивались во внутренние дела, уважали быт и традиции населения. Политуправление, политотделы и парторганизации, подчеркнул он, должны постоянно работать над тем, чтобы дружба между войсками и болгарским населением все более расширялась и крепла.

Прощаясь, А. С. Щербаков сказал, что меня желает видеть Георгий Димитров и что я сейчас же должен ехать в Центральный Комитет партии.

Это сообщение меня сильно взволновало. Имя Георгия Димитрова было широко известно и любимо в нашей стране, особенно после известного Лейпцигского процесса, где он, замечательный сын болгарского народа, одержал блестящую победу над фашистами, которые пытались обвинить коммунистов в поджоге рейхстага.

С Димитровым мне довелось встречаться в Уфе осенью 1941 года, где я помогал подыскивать для его сотрудников подходящее помещение. Обрадовало то, что Димитров запомнил меня и, теперь узнав, что я приехал из родной ему Болгарии, решил повидать. В то же время я понимал, что интерес вызван не моей персоной, а тем, что я представляю наши войска, вступившие с освободительной миссией в Болгарию.

Встреча была очень теплой. Димитров мало изменился. Та же густая шапка черных волос, высокий чистый лоб, большие живые глаза. Во время беседы, длившейся около двух часов, я почувствовал, что Димитров очень хорошо информирован о положении дел на родине. И тем не менее меня выслушал с живым интересом. Спрашивал о моих впечатлениях от знакомства с болгарскими товарищами и тут же точно характеризовал многих, советовал, что желательно учитывать при контактах с каждым из них. Потом он очень подробно охарактеризовал политическое положение Болгарии, расстановку классовых сил в обществе, позицию и политику болгарских коммунистов на данном этапе революции. Он много говорил также об истории страны, истории революционного движения, о корнях нерушимой дружбы русского и болгарского народов.

В частности, Димитров особо подчеркнул, что партия взяла курс на развитие и укрепление в стране Отечественного фронта, на привлечение всех прогрессивных сил к строительству новой Болгарии. Руководящее положение в Отечественном фронте будет принадлежать Коммунистической партии, подлинной защитнице интересов всех трудящихся. Коммунисты Болгарии, говорил он, руководствуясь идеями марксизма-ленинизма, с учетом опыта строительства социализма в Советском Союзе, будут твердо и последовательно бороться за превращение Болгарии в социалистическое государство.

Затем Георгий Димитров попросил передать сердечные приветы Ф. И. Толбухину, А. С. Желтову, всем генералам, офицерам и красноармейцам, пожелать скорейшей победы над врагом, а в заключение сказал, крепко пожав мне руку:

— До встречи в Болгарии!

По возвращении на командный пункт фронта я подробно доложил Военному совету о результатах поездки, передал указания А. С. Щербакова и содержание беседы с Димитровым. Эти указания и советы были учтены в последующей политической работе в период пребывания наших войск в Болгарии.

Глава четвертая ОПИРАЯСЬ НА СИЛУ ДРУЖБЫ

В дни пребывания наших войск в Болгарии фронтовая газета «Советский воин» писала: «Ты идешь, товарищ, по знакомой земле. Здесь, в виноградных долинах Болгарии, в узких улочках городов, на заоблачных балканских перевалах, знают тебя, товарищ! Болгарские старики с детства помнят тебя в лицо. Что из того, что не воевал здесь 70 лет назад за освобождение болгарского народа? Твой дед, тот же русский человек, орловский или брянский крестьянин, москвич или киевлянин, шел, как ты сегодня, и пел в пыли похода лихую солдатскую песню. Ее запомнили гулкие ущелья и чуткие дубовые рощи. И само сердце народа таит в себе отзвуки этой давно пропетой песни.

Когда Россия в 1877 году вступилась за порабощенных турками славян и начала освободительную войну, болгарский народ насчитывал до 3 миллионов человек, а русских солдат и офицеров погибло в сражениях этой войны 200 тысяч. Выходит, что свобода и счастье каждого тринадцатого-четырнадцатого болгарина были оплачены жизнью одного русского. Как не ценить нам сегодня чистосердечной болгарской дружбы: она второй раз скрепляется братской кровью!