На последнем сеансе - [12]

– Я свою не повезу! – разволновался художник. – Но вот не прощу себе, что перед уходом не сорвал с неё блузку. Упустил шанс…

– Оплошал, – согласился актёр.

– Знаешь, – печально проговорил Дима Клоц, – у меня в доме осталась дочка.

– А у меня сын, – сказал актёр. – Однажды он из дома сбежал.

– Я всегда хотел сына, а получилась дочка, – сказал Дима Клоц.

Актёр стал объяснять, как делаются сыновья.

– Я делал всё точно так же, – сказал Дима Клоц, – но у меня дочка.

– Странно, – удивился актёр.

В кафе заглянул молоденький солдат. У него было озадаченное лицо.

– Что, боец, офицер клизму поставил? – спросил актёр.

Щёчки солдата покрылись алыми пятнышками, и он, попятившись назад, аккуратно прикрыл за собой дверь.

Актёр, заново наполнив рюмки себе и художнику рюмки, спросил:

– И что, собственно, сказала твоя жена?

– «Убирайся вон!»

– А ты что сказал?

– «Прости!»

– А она?

– «К чёрту!»

– А ты?

– А я промолчал. Что тут ещё сказать?

Актёр покачал головой и опрокинул в себя рюмку.

– За твой первый день свободы! – объявил он.

Художник прикрыл веки.

– Решил вздремнуть? – удивился актёр.

– Просто зажмурился. Свобода – это как смотреть на солнце… Что же теперь будет дальше?

Взболтнув графинчик, актёр объяснил:

– Дальше будет второй день свободы.

Художник заплакал.

– Я лучше пойду, – сказал он и ушёл.

Покончив с куриной ножкой, актёр задержал взгляд на моей бутылке с минеральной водой и презрительно усмехнулся.

Я задержал дыхание.

– Непристойный дринк, – гнусаво хихикнув, изрёк актёр. – В подобной жидкости копошатся смертоносные бактерии…

– Это правда? – спросил я у Нисима. – В твоём заведении хранятся микробы?

Нисим издал хриплый, как у попугая, вопль:

– Вр-р-раньё! Вр-р-раньё! Вр-р-раньё!

– Ха-ха-ха! – весело отпарировал актёр. Подняв над столиком рюмку с водкой, он с настойчивой торжественностью заявил, что на самом деле лишь только в aqua vita, в этой воде жизни плещется источник истинной бодрости и силы.

По взгляду, брошенному на актёра Нисимом, было не трудно угадать, как велико его желание открутить актёру нос, но вместо этого хозяин кафе почему-то зажёг спичку и стал смотреть, как она разгорается. Потом зажёг другую.

– Только aqua vita! – твёрдо повторил актёр. – Ultima ratio!

Столь решительный тон подкупил меня, и я подумал, что небольшая порция дополнительных сил мне не помешает.

Нисим достал из холодильника начатую бутылку «Smirnoff».

– Вот тебе, юноша, рюмка водки, – подойдя ко мне, сказал Нисим. – Набирайся сил, отрок.

Актёр одобрительно крякнул и, задумчиво запустив руку в прислонённый к ножке столика потрёпанный портфель, достал из него увёрнутый в газету череп.

– Лично мой, – развернув газету, пояснил актёр.

Присутствие черепа в кафе Нисима насторожило.

– Каким это образом череп твой, – спросил он, – если сам ты живой?

– С чего ты взял, что я живой? – обиделся актёр и нежно провёл по черепу мизинцем.

Кафе погрузилось в звонкую тишину, и я, прислушавшись к ней, определил, что она звучала в ми-бемоль миноре.

Не выпуская череп из рук, актёр надменно оглядел присутствующих и, неторопливо выговаривая каждое слово, принялся декламировать:

Звонок в дверь. Меня уже нет дома.

Я вернусь завтра.

Звонок. Меня уже нет в городе.

Я вернусь послезавтра.

Меня уже нет,

вернусь после конца света.

Теперь они ломают дверь.

Глупо. Ведь я не собираюсь

рождаться вообще.

С улицы вошла скуластая молодая женщина в толстой кофте. С минуту она недвижно стояла возле двери, потом, обведя присутствующих долгим горестным взглядом, достала из сумочки пачку сигарет.

– Здесь не курят, – пояснил Нисим.

Женщина вернула сигареты в сумочку и присела за свободный столик.

Актёр откинул голову, надёжно прокашлялся и прочёл ещё:

Бодлер пришёл

в дурдом,

притворившись

психиатром.

Он прожил там

два месяца,

потом ушёл,

но дурдом так

его полюбил,

что плёлся за ним следом

через всю Калифорнию,

и Бодлер смеялся,

когда дурдом

тёрся о его ноги,

как приблудный кот.

– Кофе? – спросил у женщины Нисим.

– Да, большую чашку.

Помахав черепом, актёр сказал:

– Мадам, вы не находите, что над нами витает ужасная аура тоски?

Женщина не ответила.

Актёр предложил:

– Попутешествуем?

Губы женщины приоткрылись:

– Что вы имеете в виду?

На лице актёра выступило выражение человека, готового немедленно принести себя в жертву. Убрав череп в портфель, он сказал:

– Почему бы нам не слетать в славный город Зальцбург?

Женщина снова оглядела присутствующих; её лицо напряглось.

И тогда Актёр уточнил:

– Культурное мероприятие. Всего лишь это. Ничто так не обостряет наши чувства, как путешествия. Два года назад я слетал в Россию. Что вам сказать? Страна чудес! Там пьют водку, закусывая мороженым. Что же касается города Зальцбурга, то.… Ступая по квартире гения, я почти не дышал, а разглядывая скрипочку с клавесином, а ещё кроватку с ночным горшочком под ней, я настолько разволновался, что, казалось, теряю пульс. По горшочку трепетным пальцем постучал и представил себе, как великий Амадео опускает с кроватки ноженьки, как, приподняв подол ночной рубашонки, он в горшочек…

Нисим поставил перед женщиной большую чашку кофе.

– Зальцбург этот где? – поинтересовалась женщина.

– За границей, – пояснил актёр.