На пороге юности - [31]
Попыхивая дымком, у причала стоял пароходик. Верхнюю его палубу затягивал парусиновый навес. Пароходик разгружался.
Мимо ребят торопливо проходили люди с ведрами, мешками, бидонами. Большие разлатые корзины с двумя ручками были зашиты мешковиной. В прорези плетения виднелись глянцевитые спелые помидоры.
Толпа постепенно редела, рассеивалась на широкой деревянной лестнице, ведущей на набережную.
Олегу показалось, что все люди чем-то очень похожи друг на друга, у всех докрасна загорелые шеи и руки. Женщины, в надвинутых на брови косынках, в пестрых простеньких платьях, побрякивали ведрами или тащили плетеные зембели, из которых выглядывали желтые дынные бока и лоснящиеся яркой зеленью полосатые шары арбузов. Мужчины, в полотняных брюках, в майках, шли усталой поступью, сгибаясь под тяжестью мешков и корзин.
— Огородники, что ли? — гадал Олег. — Как их много! Будто весь город за Волгой бахчи разводит. Наверно, до работы на огород съездили... А может быть, из колхозов на базар едут?...
Прибежал Юрка. Он взял два билета на переправу. В ближайшем ларьке купил буханку хлеба и сунул ее Олегу под мышку. Поманив пальцем молоденькую девушку, катающую по тротуару ящик с мороженым, купил две порции.
На пароходе было безлюдно. Ребята уселись на верхней палубе, но скоро пронизывающий ветерок согнал их вниз. В трюме было тепло. Здесь мороженое не казалось таким ледяным, и Олег с наслаждением стал грызть хрустящий вафельный стаканчик, подлизывая скатывающиеся по пальцам тяжелые маслянистые капли.
Пароходик, торопливо шлепая плицами, бежал поперек Волги, огибая остров. Перед глазами Олега скользили желтоватые волны реки. Пустынный берег с редкими деревьями и кустарником быстро приближался.
Юрка сидел напротив на диване, глубоко засунув руки в карманы темных брюк и вытянув ноги. Вид у него был спокойный и равнодушный...
Хорошо было сойти с маленькой пристани на вольный простор волжского берега! Постепенно проясневало. По небу еще бежали облака, но уже широко раскрылась его холодноватая синева.
Осень за Волгой почти не чувствовалась. Только не было гнетущей пыльной жары да не тянуло купаться, несмотря на то что солнце светило ярко, а вода теперь ласково переливалась голубым и синим.
Олег с наслаждением поглядывал кругом, ощущая по-новому и широкий простор Волги, и зелено-желтые поросли пойменной долины...
— Как же мы пойдем?
— Да пошли прямо по берегу. Мы ведь не по маршруту и не по режиму.
— А ты знаешь дорогу?
Юрка усмехнулся и пожал плечами:
— А какая может быть для нас дорога? Видишь солнце? Тут — восток, тут — запад, а тут - юг. Волга куда течет? На юг? Так и держи.
— Тогда по правому берегу надо идти.
— Это потом. А сначала лучше по левому. Здесь и народу меньше и огороды. Вода на Волге спала. Можно прямо по песку пойти.
— Ну, пошли!
И они зашагали по плотному, словно утрамбованному влажному песку у самой воды. Солнце поднималось все выше и начинало заметно припекать.
— Пить охота, — сказал Олег. — Зря только мороженое ели...
— Пей сколько хочешь.
— А где?
— Вот чудак, а Волга на что?
Олег посмотрел на воду. Он никогда еще не пил прямо из Волги. Мелкие волны тихо шлепали, набегая на песчаный откос. На песке у воды темнела жирная нефтяная закраина. Радужные мазутные пятна на воде лишили Олега всякого аппетита.
— Может, ключ найдем?
— Ну, терпи тогда. Вон впереди заросли.
Но в зарослях ключа не оказалось. Была только узкая полоска воды, по берегам густо заросшая тальником. Протока преграждала путь. Ребята остановились. Откуда-то из-под ног Олега выпорхнул кулик, легко перелетел на противоположный берег протоки и деловито принялся разгуливать по песку, изредка попискивая и сосредоточенно разыскивая что-то между камешками. На песке отпечаталась цепочка его следов.
— Вот тебе и раз! — сказал Юрка, осматриваясь по сторонам.
— Вброд можно перейти.
— Куда там! Завязнешь. Придется вдоль идти, в обход.
Но Олег уже закатал свои штаны выше колен и ступил в желтую, мутную воду. Оказалось не глубоко и не очень вязко. Юрка же снял брюки и, аккуратно свернув, перебросил через плечо.
Перебравшись через протоку, путешественники попали в густой тальник. С трудом продрались и вышли снова к Волге. С облегчением зашлепали босыми ногами по сыпучему мягкому песочку. Но скоро Волга скрылась из глаз, и снова на ребят надвинулся остров. Без Волги стало неуютно и тревожно. К тому же небо вдруг нахмурилось, стало грозить дождем. Наконец остров остался позади, и перед глазами опять раскинулся простор Волги. Но вода больше не синела ласково. Хмуро глянула она на ребят большим серым оком. Поднялся ветер, и по Волге заходили сердитые морщины волн.
— Опять протока! — устало пробормотал Олег, увидев новые густые заросли тальника.
Он не ошибся: вода снова преградила ребятам путь. Новая протока оказалась гораздо шире. В поисках брода пришлось изрядно пройти по ее берегу, и все же при переправе измокли до пояса.
— И откуда только берутся эти протоки да воложки! — пробурчал Олег, когда они выбрались на заросший тальником откос.
— Хорошо, что брюки не надел, — неопределенно отозвался Юрка.
Вдруг кто-то заворочался а кустах, ломая ветки, дышал тяжело и шумно. Олег опешил. Юрка тоже прислушался и слегка отступил.
… — Повтори правила поведения пионеров на море, — предложил ему Константин Иванович.— По сигналу — в море, по сигналу — из воды! — скороговоркой проговорил Никита и подтянул на живот мокрые трусики.— А что полагается нарушителям этих травил? — обратился инструктор к Семену Кузнецову.Семен промолчал и тоже посмотрел на свои трусы. Они заметно отличались от всех других.— Не можешь вспомнить? — насмешливо прищурился инструктор. — Не беда, я напомню: за нарушение первый раз лишаешься одного купанья, за второй — остаешься в лагере и не идешь на моpe.
Библиотека пионера, том VIIИз послесловия:...В «Красном вагоне» пионер Глеб Бабкин, паренек пытливый и подвижной, мечтает о далеком плавании на океанском корабле. Снится ему открытое море, и вот как вызывают его моряки и говорят: «Бабкин Глеб, приказываем тебе явиться на боевой корабль и занять свое боевое место». Он, обыкновенный мальчишка с маленьким вздернутым носом, торчащими в разные стороны волосами и розовыми, похожими на лесной гриб-волнушку ушами, хочет стать необыкновенным героем и рвется в море.В сибирской тайге все кажется ему будничным и скучным.
Повести Николая Ивановича Дубова населяют многие люди - добрые и злые, умные и глупые, веселые и хмурые, любящие свое дело и бездельники, люди, проявляющие сердечную заботу о других и думающие только о себе и своем благополучии. Они все изображены с большим мастерством и яркостью. И все же автор больше всего любит писать о людях активных, не позволяющих себе спокойно пройти мимо зла. Мужественные в жизни, верные в дружбе, принципиальные, непримиримые в борьбе с несправедливостью, с бесхозяйственным отношением к природе - таковы главные персонажи этих повестей.
Трилогия известного детского прозаика В.А.Осеевой рассказывает о пионерах - Ваське Трубачеве и его товарищах. Это честные, смелые ребята, готовые защитить товарища, взять на себя самое трудное дело. В начале войны они оказались на территории, оккупированной фашистами, где принимают участие в борьбе с врагами. После долгих скитаний, горестей и потерь пионерский отряд возвращается домой. Жизнь продолжается. Надо восстанавливать все, что разрушено, надо работать, учиться. И все ребята, так рано повзрослевшие во время войны, идут строить школу.
Эта книга – о судьбе девочки-пионерки Зины Стрешневой. У неё умерла мать. Потерять так рано мать – само по себе тяжёлое горе. Но Зине, старшей сестре, пришлось принять на себя заботу о хозяйстве, о младших братишке и сестрёнке, постараться сохранить тот же уклад жизни, что был и при матери. Для этого нужно большое мужество, и этого мужества у девочки не всегда хватало.Не совсем гладко сложилась у неё жизнь и в школе, и в пионерском отряде. У Зины были срывы, были и тяжёлые дни, когда она падала духом. Может, и совсем плохо обернулось бы дело, если бы не поддержали её друзья.Эта книга – о дружбе настоящей и ненастоящей, о мужестве и долге, о принципиальности и подлинно пионерском поведении в жизни.