На пороге войны - [16]

— Почему у вас рабочие горячих цехов не обеспечены газированной водой? Неужели это так трудно организовать? Мы вам на завод сатураторы послали, где они? — спросил я директора.

— Еще не поставили, руки не доходят! Не знаю просто, с чего и начинать, — разводя руками растерянно произнес директор.

Вечером, когда мы обсудили основные вопросы, связанные с реконструкцией завода, директор попросил меня дать согласие на то, чтобы передать заводской дом отдыха профсоюзу.

— Это почему же? — поинтересовался я.

— Содержать не можем, убытки большие. Даже ремонта не на что произвести — все окончательно развалится, если не ремонтировать, а на ремонт вы нам денег не дали.

— Откуда же у вас убытки? Ведь это бывшее имение графини Уваровой. Она здесь в этих местах жила и капиталы множила. Ей никто дотаций не давал. Почему же вам дотация нужна? Ведь в вашем хозяйстве есть и коровы, и свиньи, и птица. Куда же все это добро девается — молоко, мясо, яйца?

Директор задумался. Ему, видимо, сказали, что когда приедет начальник главка, то надо будет попросить у него дотацию на дом отдыха, вот он и просит, но своего хозяйства он не знает.

Ночью опять пошел по цехам. Я больше всего люблю быть в цехах ночью. В эту пору начальства не бывает, и никто не отвлекает разговорами. Ночью куда больше возможностей знакомиться с производством и видеть то, что днем ускользает от внимания, да и поговорить с рабочими проще — никто не смущает их своим присутствием.

Подхожу к печам, как раз идет смена бригад — одна передает печь другой.

— Ты в столовую пойдешь? — спрашивает один другого.

— А что там делать-то? После такого обеда одна кишка другой шиш показывает. Но надо все-таки сходить.

— Что, кормят плохо? — спросил я.

— Надо бы хуже, да некуда.

Зашел в столовую. Еще не дойдя до деревянного здания, где она была размещена, почувствовал запахи квашеной капусты и чего-то еще не знакомого, но малоприятного.

— Поесть можно? — спросил я женщину в бывшем белом переднике.

— Платите в кассу и садитесь, я сейчас подойду к вам. Только первого у нас сегодня нет, а на второе пирог. Чаю у нас тоже нет, мы вместо чая клюквенный морс даем.

Морс так морс, надо попробовать, чем здесь потчуют. Мне принесли кусок пирога. По внешнему виду он напоминал яблочный, но то, что я принял за яблоки, оказалось полусырым картофелем. Тесто не пропечено и потянулось нитями, когда я попытался отделить кусочек. К пирогу мне дали стакан горячего клюквенного морса. Да! Надо иметь выдержку и терпение, чтобы после тяжелого труда у плавильных печей и прокатных станов сохранять присутствие духа и даже шутить… Оставлять все так нельзя ни в коем случае. Завод надо немедленно перестраивать от начала до конца.

А народ в цехах здесь замечательный! Подлинно потомки русских богатырей. Деловые, упорные люди. Они сберегли свое мастерство. Но только те, кто руководит ими, должны быть достойны их. А вот этого-то как раз, по-видимому, здесь и не хватает.

Директор, может, человек и хороший, но с управлением завода ему не справиться. Не по Сеньке шапка. Выдвинули его на эту не подходящую для него должность напрасно. Он уже за эти несколько месяцев выдохся.

Надо все же попытаться помочь ему. Но как это сделать? Все время на заводе сидеть не будешь — ведь у главка есть и другие предприятия с куда более сложной решающей программой производства. Здесь второстепенное дело. Второстепенное, но все-таки важное.

С невеселыми мыслями вернулся я в Москву. Рассказал все без прикрас Тевосяну.

— Что же делать, надо людей учить. Директора недавно назначили. Видимо, он еще не во всем разобрался. Надо будет крепко помочь ему. Руководителем никто не рождается. У нас пока нет другого выхода. — Тевосян задумался. — Мне кажется, что первым делом заводу следует подобрать хорошего, опытного коммерческого директора, который распутался бы прежде всего с заводской задолженностью.

Ого! Тевосян, оказывается, был хорошо знаком с делами на заводе.

— Мне докладывали, — продолжал он, — что на заводе совершенно катастрофическое положение с финансами. Ведь им скоро нечем будет зарплату рабочим платить. Хороший коммерческий директор сумеет быстро во всем разобраться и наладить дело. Если подыщется подходящий человек, ему можно будет поручить и организацию питания на заводе. Обязательно надо упорядочить дело с водой в горячих цехах. У нас на заводах Спецстали во всех горячих цехах это уже давно организовано. Кстати, у нас освобожден от работы коммерческий директор одного из северных заводов. Я лично его не знаю, но мне его хвалили. Он из Одессы и говорит, что никак не может привыкнуть к Северу. Попросил разрешения снова вернуться на родину. Посмотри, может быть, уговоришь его поработать на этом заводе. Все-таки это центральная полоса, а не дальний Север. Одесса от него никуда не уйдет. Я скажу начальнику отдела кадров, чтобы он направил его к тебе на переговоры. Посмотри, может быть, и подойдет, — заканчивая разговор, предложил мне Тевосян.

На следующее утро ко мне в кабинет вошел круглолицый и краснощекий человек лет сорока.

— Здравствуйте, — произнес он улыбаясь. — А у вас неплохой кабинет, и стены такого теплого тона — значит, вкус имеете. Люблю людей с хорошим вкусом. Мне сказали, что вы хотели со мной познакомиться. Еду с Севера, вреден Север для меня, сказал поэт, кажется, даже Пушкин. — И его лицо опять расплылось в улыбке. — Еду к семье, у меня жена и две чудесные девочки, вот смотрите! — И он, вынув из бокового кармана пиджака фотографию, протянул ее мне. — Правда, красавицы? Соскучился, уже больше года не видел. Да разве о таких возможно не скучать! — Он взял фотографию и с умилением стал смотреть на карточку. — Но я могу и задержаться, если будет интересное дело. Мне в отделе кадров говорили, что вам коммерческий директор нужен — так это моя специальность. Здесь я чувствую себя как рыба в воде.