На пороге Тьмы - [11]

– Чтобы гранатами стрелять, – ответил боец и снова полез в подсумок: – Вот, гляди, на пять холостых патронов магазин, боевой в него не всунешь.

Действительно, в руке у него появился короткий магазин с наглухо сходящимися впереди губками, патрон с пулей в него не втолкнешь – не влезет, только холостой с замятым дульцем.

– А вот граната, – добавил собеседник и вытащил из длинного брезентового подсумка нечто вроде маленькой минометной мины с длинным тонким хвостом, – Насадил на ствол, газоотвод перекрыл, холостые вставил – и бах! Знаком с такими?

– Нет, у нас не было, – покачал я головой.

– Из разных мы с тобой мест, – заключил он, – У нас были. Хорошая штука, можно метров за двести стрелять.

– У нас подствольные гранатометы.

Он ничего не ответил, лишь пожал плечами. Подозреваю, что попытки определить кто откуда тут вроде как стандартная процедура знакомства.

В комнатку заглянул младший сержант, рыжий и усатый, сказал:

– Давай, попаданец, отвезем тебя куда полагается.

На улице прямо возле дота стояла знакомая по фильмам «полуторка», маленький неуклюжий грузовичок, у которого на деревянном борту кузова большими белыми буквами было написано «Комендатура».

– Давайте оба в кузов, – сказал сержант, забираясь за руль машины.

Карабкаться было невысоко, да и задний борт был откинут. У борта переднего имелась лавка, на которой мы вдвоем с бойцом и уселись.

– Давно ты здесь? – спросил я его.

– Года два, – ответил он, и что-то прикинув, добавил: – Чуть больше, два и месяц.

– И как?

– Да нормально, могло быть и хуже, – пожал он плечами, – Живем – хлеб жуем. Пока цел, служба идет. Да не ссы, все пучком будет, все равно отсюда никуда не денешься.

Фыркнув мотором и душераздирающе проскрежетав коробкой, «полуторка» дернула с места чуть не прыжком, так, что я с лавки едва не свалился, но дальше покатила неторопливо, не набирая, судя по всему, и сорока километров в час. В лицо опять сыпануло мелким дождем, я поплотней завернулся в дождевик, чувствуя, как промозглая сырость забирается и под него, и под толстый свитер.

Потянулась прямая грязноватая улица с высокими тополями по бокам, прикрывающими обшарпанные стены домов, покрытые осыпающейся штукатуркой, крашенной в желтоватый цвет. Тянулись дома жилые, какие-то учреждения, школа с барельефами в виде глобусов, планеров и пионерских галстуков по фасаду, какой-то сквер с памятником не пойми кому. Появились пешеходы, одетые все больше или в допотопную военную форму, или в какую-то ее комбинацию с гражданской одеждой. Впрочем, была одежда и просто гражданская.

– Слуш, а чего столько народу по форме-то, а? – спросил я.

– А что тут еще носить? – удивился он вопросу. – В магазинах здесь по одежде голяк, а если где и есть что, то такого вида, что смотреть страшно, разве что под машиной валяться. А на складах таких галифе с гимнастерками на целую ударную армию хватит. Или две. Вот и выдают. Ну еще тетки свитера вяжут, продают на базаре, а остальное все такое вот… Куртки кожаные кто-то наладился делать, где-то шить начали, но пока мало и дорого. Да и все, в общем.

Он покачал носком кирзового сапога, выставив его вперед. Кирзачи были виду самого привычного, знакомого с юности, так сказать.

– А тут правда война только закончилась?

– Да вроде как, – кивнул боец, – Но тут ее не было, фронт не дошел, как я понял. Верст двести сюда не дошел. Зато складов военных здесь до черта, вроде как поближе к фронту везли. Или с фронта.

– У вас… ну, откуда ты сам, война была?

– Ага, еще какая, – кивнул он, – В сорок шестом закончилась. Перемирием.

– А началась?

– В сороковом.

Я присвистнул мысленно. У нас все же на два года меньше тянулась. Интересно, что там у них творилось, в реальности, откуда провалился в эти мрачные места мой конвойный. Но спрашивать не стал.

Чем ближе к самому центру, тем людней было на улицах. Были вооруженные люди, а были и безоружные, на первый взгляд. Я даже не выдержал и уточнил:

– А днем тут безопасно, точно?

– Ага, Горсвет тут все просвечивает, не успевают заводиться… всякие. А через периметр мы не пускаем. Вот с заходом уже стремно на улицу соваться. Если ты не дома, то лучше сиди где сидел, или в гости к кому иди.

– А если не к кому в гости?

– Так не бывает, а вообще можешь куда-нибудь в учреждение сунуться, там всегда дежурные есть. На улицу нельзя.

– А на машине?

– Смотря на какой, – усмехнулся он. – Если на танке, то без проблем.

– А есть танки?

– Есть, куда они денутся. Только запчастей и горючки на них не напасешься, так что если что и пользуем, так только легкие. А так всяких хватает. Правда их еще и завести проблема обычно, стоят-то уже сколько лет.

– А у дота что стояло такое, ну, с двумя пулеметами? – поинтересовался я.

– Т-90, легкий, с двумя «дашками». Серьезный агрегат, как сыпанет, так и в клочья.

– Кого в клочья? – уточнил я, восхищенный метафорой.

– Да пофиг кого, – отмахнулся небрежно боец. – Кого хочешь.

– Понятно, – с уважением кивнул я.

Полуторка объехала по кругу площадь с заросшим сквером посередине, которая называлась, как и следовало ожидать, площадью Ленина, и которую здесь звали, со слов бойца, площадью Крупского, или просто «Крупой», ну и памятник, стоявший посреди сквера, оказался как раз ему и посвящен. Лысый вождь стоял чуть наперекосяк, призывно вытянув руку и указывая ей на сгоревший верхний этаж здания напротив, словно указывая на непорядок.