На полпути - [30]

Он уже не впадал, как прежде, в панику. Ведь он хорошо знал, что творится в соседних кооперативах. Раз в неделю в райсовете проводили совещания председателей кооперативов; их устраивали словно для того, чтобы Дани черпал уверенность в себе.

Там он услышал, что есть такой кооператив, где каждый месяц «съедают» очередного председателя. И такой, где пришлось перепахать сто хольдов сахарной свеклы, потому что ее не проредили вовремя. И такой, где полицейские выгоняли народ на уборку урожая. И такой, где весь покос отдали исполу членам соседнего кооператива. По сравнению с ними кооператив «Новая жизнь» был передовым. Точнее, третьим в районе, как объявили на последнем совещании. «Что ни говорите, народ у нас трудолюбивый и неотсталый, — думал Дани. — Он прислушивается к голосу времени».

Но в начале осени дела в кооперативе разладились. Как же это случилось?

На винограднике Кальмана Лимпара поспела шасла. По вечерам, когда роса пробуждала одуряющие летние запахи, медовый аромат шаслы чувствовался даже на шоссе под горой. Однажды там проходил, направляясь домой, Дюри Пеллек; его опьянил хмельной запах, и ему захотелось поесть винограда. Он быстро осмотрелся по сторонам, забрался в виноградник и нарвал полный берет ягод, тот самый замечательный берет, в котором щеголял десять, нет, теперь уже одиннадцать лет. На его беду, — кто знал тогда, на чью беду? — Лимпар в то время подвязывал свои виноградные лозы. Днем он не мог этим заниматься, потому что работал кладовщиком на складе, размещенном в десяти сараях, без конца принимал и выдавал пшеницу, семена люцерны, горох и прочее. Он заметил вора и, узнав Дюри — еще не совсем стемнело, — крикнул ему:

— А ну-ка, братец, не трогай виноград! Он не кооперативный.

Дюри растерялся.

— Это вы, дядя Кальман? А я решил попробовать… Виноград-то созрел?

— Созреть-то созрел, но не для тебя. Это не «наш», а мой, дорогой член кооператива.

— Конечно, но я сорвал всего одну кисть…

— Если каждый съест по кисти, то я шиш соберу.

Дюри чуть не лопнул от злости. Из-за одной кисти винограда поднять такой шум, точно подожгли дом! Дюри высыпал ягоды из своего берета в корзину Лимпара.

— Я не хочу, дядя Кальман, чтобы голодали ваши дети, — тихо сказал он.

— Да не окажись я здесь, тогда, конечно…

— Ну, ладно, бросьте. Не совестно вам такой шум поднимать из-за одной жалкой кисти винограда…

— Из-за одной кисти!.. Откуда мне знать, сколько ты собирался унести домой.

— Сколько?! Сколько?! Я не вор!

— Все вы такие. Ко всем без исключения надо бы приставить сторожа.

Дюри понял, что Лимпар намекает на историю с брезентом, и окончательно вышел из себя.

— Если бы за свою жизнь я украл столько, сколько вы, тогда у меня был бы такой же огромный дом, как у вас! — крикнул Дюри и повернул к шоссе.

Лимпар прохрипел ему вслед:

— Погоди, дорого тебе обойдется этот виноград!

Дюри принадлежал к числу отходчивых людей. Когда он дошел до деревни, в душе его царили мир и покой. Его не страшили угрозы Лимпара, ведь смешно устраивать скандал из-за кисти винограда. Но Лимпар устроил скандал. И не из-за кисти винограда, а из-за обиды, из-за оскорбительного тона, который допустил парень в разговоре с ним. До организации кооператива никто не решался говорить с ним в подобном топе, за исключением представителей власти: председателя сельсовета, судебного исполнителя и работника райсовета; но то было давно, в 1952 году. Работник райсовета, низкорослый, хилый человечек с грозно сверкающими глазами, не обвинил Лимпара в воровстве, а выразился более деликатно: «Всякая частная собственность — это хищение». Впервые молодой и неимущий крестьянин осмелился так дерзко разговаривать с ним. Лимпар не мог пережить такого оскорбления.

Он заявил своему племяннику, что необходимо принять меры против участившихся краж.

Видя, что дядя задет за живое, Дани с полной серьезностью выслушал его, но про себя решил ничего не предпринимать: «Одна кисть винограда… Хорошо бы мы выглядели, если бы занялись расследованием этого дела теперь, когда надо копать картошку, свеклу, жать кукурузу, готовить силос. Уборка урожая не ждет».

Но, случайно встретившись с Дюри, Дани отчитал его:

— Зачем тебе понадобилось зариться на виноград этого скареды Лимпара?

Дюри задохнулся от гнева:

— Он нажаловался тебе?

— Только сказал…

— Он еще осмеливается поднимать шум из-за одной кисти винограда! Да этот виноград по закону принадлежит не ему, а кооперативу. У него приусадебный участок вдвое больше, чем положено.

— И кооперативный виноград нельзя воровать.

— А ему можно? Почему ему можно? Потому что он Кальман Лимпар?

— Ну-ну, потише, — стал успокаивать его Дани.

— Ладно, приятель. Не сердись за мои слова, но вы здорово поддели меня… Тот брезент я не крал… Для других вы же делаете исключение.

— А кто украл брезент?

— Сейчас не о том речь, — тяжело дыша, сказал Дюри. — А о том, что для других вы делаете исключение.

— Для кого мы делаем исключение?

— Например, для Лимпара! У него приусадебный участок вдвое больше, чем положено. Я не говорю: причина в том, что он тебе родственник. Может, ты и сам не знаешь, какой у него участок.