На первой полосе - [8]

— Не волнуйся, — сказала Лиз, наблюдая, как Катя наносит крем на лицо. — Ты знаешь, что все будет нормально, как только ты успокоишься. Ну же. Мы всегда жалуемся, что мало отдыхаем, так давайте получать удовольствие от сегодняшнего вечера. Когда последний раз мы купались в шампанском и ели пирожные?

Катя и Джоанна секунду подумали и хором ответили:

— На прошлой неделе.

— Это не считается, — возразила Лиз в ответ на их хохот. — Тогда нервничала я. Мне пришлось произносить речь.

— Все, что от тебя здесь требуется, — сказала Джоанна, обращаясь к Кате, — это забрать премию, не забывая при этом улыбаться, и поблагодарить тех, кто знал тебе еще в то время, когда ты была бедной овечкой.

Стройная блондинка в костюме из парчи шла прямо к ним. «Идет, чтоб мне провалиться», — подумала Джоанна. Они многозначительно посмотрели на Катю, но та казалась невозмутимой. Блондинка просто подошла, взяла из коробки два бумажных носовых платка и положила их в свою маленькую сумочку, расшитую черным бисером. Неторопливо посмотрев на себя в зеркало, она зашагала обратно, удовлетворенно улыбаясь.

«Ложная тревога», — подумала Лиз.

Джоанна тяжело опустилась на банкетку. «Пусть ноги немного отдохнут». Она увидела, что ее подруги с беспокойством смотрят на нее.

— Здесь что-то жарко. В банкетном зале мне будет лучше.

Джоанна дала зарок сходить завтра к гинекологу. Ее тревожило, что беременность протекала так тяжело. Она бы хотела, чтобы у нее эти сорок недель прошли, как у других. У нее же, когда не тошнило — болела голова, когда не болела голова — болел живот, а если не болел, то кололо сердце, опухали лодыжки или руки. Нет бы все было нормально, как у большинства. Как бы не так!

Джордж ей обещал, что на этот раз беременность будет проходить легче. Он, вероятно, совсем уже потерял надежду иметь ребенка. Правильно ли она поступила, придя сюда? Если что-нибудь опять случится, Джордж не сможет понять, зачем ей понадобилось ехать на этот многолюдный, шумный, душный, вредный для здоровья вечер. Как бы она ни пыталась объяснить, Джордж никогда не сможет понять, что за проклятые амбиции управляют ее поведением.

Она провела рукой по волосам, и бриллиант в один карат сверкнул на ее указательном пальце. Блеск алмаза напомнил ей о Джордже. Джоанна довольно улыбнулась. Она снова подумала о том, как ей повезло. Они всегда понимали друг друга с полуслова и знали, как доставить друг другу удовольствие. Ей нравилось его худощавое тело, а темно-русые волосы выглядели очень возбуждающе. Первые несколько месяцев они почти не вылезали из постели, а когда страсти немного поутихли, Джоанна поняла, что наконец нашла себе достойную пару. Правда, он не так остроумен и эрудирован, как она, но зато солиден и невозмутим. А эти качества она ценила — их начисто был лишен ее отец. Из-за пристрастия к азартным играм его поведение было непредсказуемо. Не было этих качеств и у первого мужа, который получал удовольствие только от ссор с ней.

Она смотрела в зеркало на своих подруг, наматывая на палец прядь волос и поправляя платье, сползающее с плеч.

— Мы уже столько времени вместе, и как же мы изменились. Сейчас мы выглядим так, будто сошли с журнальной обложки, — подумала она и поняла, что мыслит вслух.

Лиз повернулась к ней: — Постоянный уход за собой, дорогуша.

— Джо права, мы изменились, — сказала Катя. — Если сравнить нас с фотографией, что висит у меня в ванной, где мы стоим на балконе в Пальме, то в нас всё изменилось, кроме бровей.

— И поэтому мы их ощипали, как рождественскую индюшку.

— Помните, как мы все красили волосы в каштановый цвет?

При этом воспоминании все трое заулыбались.

— И совсем не было денег, так что приходилось брать друг у друга краску для волос, сумочки и даже нижнее белье.

— А помните мое голубое платье? — спросила Катя.

— Опять ты со своим голубым платьем, — ответили в унисон ее подруги.

Катя угрохала на это голубое платье недельную зарплату. Через три дня после покупки его одела Джоанна, которая приколола на грудь брошь с тупой иглой, чтобы вырез был поменьше, и на платье появились две большие уродливые дыры. Чтобы их скрыть, пришлось прицепить другую брошь, побольше, от которой появились еще две дыры, и так далее.

— Сколько лет тебе еще понадобится, чтобы ты забыла про это чертово платье и перестала нас изводить? — спросила Джоанна.

— Я хочу, чтобы вы знали, — ответила Катя, — что я за это на вас зла не держу. Просто помню этот случай, вот и всё.

Она наклонилась к Джоанне, держа в руке пуховку из коробки с пудрой, и легко провела ею по щекам подруги. — Так, по крайней мере, у тебя будет более здоровый вид, даже если ты себя неплохо чувствуешь.

— Я чувствую себя прекрасно, правда.

Но подруги подозревали, что она притворяется.

— Не спешите, еще полно времени, — сказала Лиз.

— Кстати, я сегодня не смогу много съесть, даже если мне и захочется. Это платье такое узкое, что я, ребенок и еда — все вместе — туда просто не поместимся.

— Я тоже не смогу, — сказала Лиз. — Я слишком нервничаю.

Катя посмотрела на нее. — Конечно. Твой «обед» будет завтра.

Лиз на следующий день встречалась с боссом, Фергусом Кейнфилдом, канадским мультимиллионером, владельцем «Санди кроникл», о котором шли слухи, что он рыскает по всей Флит-стрит в поисках лучшей кандидатуры на пост нового редактора газеты. Завтра, пригласив Лиз на обед, он даст ей возможность в течение двух часов доказывать ему, что она — самый подходящий человек для этой работы.