На перекрестке - [4]

В коридоре завозились.

— Стой, корова ты этакая! — рявкнула Иринка. — Ноги кто будет вытирать?

Собака тихо заворчала. Так, не со злости, а чтобы поддержать свой имидж крутой и непослушной собаки. Еще через мгновение они обе ворвались в кухню, где я заваривала чай.

— Ну, так что произошло? — поинтересовалась я.

— Эта Жучка сожрала тесто! — доложила Иринка. — Дрожжевое! Целый килограмм!

— Боже! — ужаснулась я. — Где же она его взяла? Опять холодильник открыла?

— Да нет, — отмахнулась дочь, усаживаясь на стул.

Собака тем временем села напротив нас, гордо выпятив мощную боксерскую грудь и приготовившись в очередной раз слушать историю про себя, любимую.

— Я вынула тесто из морозилки, чтобы сделать пиццу, — продолжила Иринка. — Положила на стол и пошла делать уроки. Вдруг чувствую, что-то она притихла, знаешь, когда ее нигде не видно?

Я кивнула. Конечно, знаю — они обе любили где-нибудь притихнуть и что-нибудь отмочить.

— Так вот, захожу на кухню, а она его уже доедает!

— А пакет? — заинтересовалась я.

— Пакет! — презрительно фыркнула Иринка. — Она его мастерски вынула из пакета. И сожрала целый килограмм! — завопила дочь, размахивая крепким кулачком перед носом собаки.

Та легонько цапнула ее за пальцы и вновь приняла невозмутимый вид.

— И ты осталась без пиццы? — еле сдерживая смех, констатировала я.

— Это-то ладно! — отмахнулась Иринка. — С голоду все равно не умерла бы, а вот ее раздуло от теста, и пришлось выноситься с ней на улицу несколько раз. Это уже четвертый.

— О боже! — посочувствовала я дочери. — И что там с ней происходит?

— Мусик, — с жалостью посмотрела на меня Иринка. — Тебе как больше понравится: если я назову это как попроще или по-медицински?

— Не надо, поняла, — рассмеялась я. — Но ты сама хороша: знаешь же, что нельзя ничего съестного оставлять без присмотра.

— Знаю, — подтвердила Иринка, — но этой Жучке иногда удается меня облапошить. Посмотри, какую невинную морду скроила! — И она ткнула пальцем в собаку.

Собаку конечно же звали не Жучкой. У нее было звучное имя Бренда, и она обладала внушительной, можно сказать, даже замысловатой родословной. Иринка донимала меня просьбами взять в дом щеночка много лет. По-моему, с того радостного момента, когда произнесла свое первое слово. Котеночка не надо, я их не люблю, а вот щеночка, говорила она, умильно улыбаясь при этом, это было бы здорово. Я чувствовала, что рано или поздно сдамся. Присматривалась к собакам на улице и подумывала о зверюшке карманного формата, что-то вроде йоркширского терьера. Но однажды мы с дочерью сказались в гостях у моей приятельницы Антонины, у которой как раз ощенилась любимая боксериха Дина, и вот тогда мы погибли навсегда. В тот момент, когда хозяйка с гордостью продемонстрировала нам девять крохотных рыжих комочков, мирно дрыхнущих рядом с матерью, мы с Иринкой отчетливо поняли, что нам нужен боксер и никто другой.

Два дня прошли дома в ожесточенных прениях по поводу того, мальчика брать или девочку, и наконец мы ворвались к Антонине, прокричав с порога:

— Мы хотим девочку!

— Хорошо, хорошо, — несколько растерянно отреагировала она, — но еще рано. Щенкам только полторы недели, а забирают их обычно не раньше чем в месяц.

Мы приуныли. С нами вечно так — все не вовремя.

— Да вы не огорчайтесь, — приободрила нас Антонина, — три недели пролетят — не заметите, а после приходите. Будете первыми, кто выберет щенка, ну, не считая, конечно, хозяев жениха — у них право первого выбора, но те точно возьмут мальчика, так что они вам не конкуренты.

Мы явились четко в назначенный срок.

— Ого! — воскликнула Иринка, когда нас провели к щенкам. — Смотри, какие здоровые они стали!

— Хорошие щеночки, крепкие, — подтвердила Антонина и скомандовала: — Выбирайте!

— А как их выбирают? — озадачилась я.

За три прошедшие с прошлого нашего визита недели мы перечитали уйму литературы про боксеров, знали теперь все об их повадках, болезнях, пристрастиях, «обоксерились» до такой степени, что, казалось, всю нашу жизнь рядом с нами были одни боксеры. Но вот советы, как выбирать щенка, в этих книжках нам не попались.

— Обычно спрашивают, кто первый родился, — это, как правило, самый сильный щенок… — начала ликбез Антонина.

— Ну, и кто первый? — бесцеремонно перебила ее Иринка.

— Это мальчик. Вот. — И приятельница вытащила из рыжей кучи щенка. Он натужно сопел и вырывался. — А мальчик вам, как я поняла, не нужен.

— Нет, не нужен, — в один голос подтвердили мы с дочерью.

— Тогда вот, выбирайте из этих шести. — И Антонина разделила копошащихся щенков на две неравные кучки. — Эти девочки. Еще обычно смотрят, насколько они шустрые, активные, что как бы свидетельствует об их жизнеспособности. Хотя, я думаю, все относительно. В общем, смотрите, решайте, я буду в ванной, постираю пока.

— Ну что? — Я взглянула на Иринку.

— Будем выбирать самую активную, — после секундной паузы заявила она. — Кто самой последней уснет, ту и возьмем.

Мы уселись на табуретки и приготовились терпеливо ожидать развития событий. Три девочки сошли с дистанции почти сразу. Ползали, ползали и внезапно бездвижно застыли на полу в тех позах, в которых их срубил сон. Остальные три еще довольно долго скакали по спящим сородичам, боролись друг с другом, нападали на нас, причем одна — с поистине незаурядной настойчивостью. Вот она-то и заснула последней.