На перехват! Летная книжка «сталинского сокола» - [12]

* * *

Тем временем, судя по летной книжке, после очередного боевого вылета 1 сентября настал двухнедельный перерыв в полетах. Вспоминая рассказы отца, думаю, что это связано со следующими обстоятельствами.

К концу августа ряд пилотов эскадрильи оказались «безлошадными» — потеряли свои самолеты в результате немецкой штурмовки аэродрома и в ходе воздушных боев. Один из них, его друг, ходил за отцом по пятам и просил:

— Жора, дай слетаю на твоем самолете, ну что тебе, жалко?

Отец, посмеиваясь, рассказывал: «Да не жалко было. Но немец подходил все ближе к Ржеву, и мы со дня на день ждали приказа вернуться во Внуково. Если у тебя есть самолет — через час будешь дома, а нет — неделю надо топать, и не факт, что дойдешь». Однако друг в конце концов добился своего и улетел на боевое задание на самолете отца. Вернулся он к вечеру без самолета.

А вскоре приказ: эскадрилье возвращаться в полк на аэродром Внуково. Кто мог — улетел. Остались техники и «безлошадные» летчики, которым выдали винтовки-трехлинейки образца 1891 года. Карманы регланов набили винтовочными патронами и гранатами. Перед уходом решили уничтожить аэродромные объекты, чтобы не достались немцам, заложили под них оставшийся боезапас и подожгли. Однако не учли, что среди ящиков с боезапасом были реактивные снаряды РС-82, которые неожиданно начали летать по аэродрому. Пришлось залечь, чтобы переждать этот «артобстрел».

Пеший переход Ржев — Внуково

Получив таким образом боевое крещение на земле, двинулись на восток по дороге в Москву. Километров через тридцать переправились через Волгу и, решив, что хватит отступать и надо дать немцам бой, залегли на ее высоком берегу. Вскоре на противоположный берег выкатились немцы на мотоциклах. Дружный залп трехлинеек — и след их простыл. Боевому воодушевлению не было предела. Но оказалось — это был передовой дозор части, танки которой вскоре появились на берегу реки и ударили из пушек. Аргумент был веский, и, поняв, что с трехлинейками этот рубеж не удержать, летно-технический состав эскадрильи продолжил движение на восток.

Отец редко вспоминал этот переход и, как всегда, со смехом и шутками, но чувствовалось, что досталось изрядно: хаос отступления, обстрелы, убитые и раненые, которых приходилось нести на себе, другие пехотные «прелести». Немцы зачастую катили по дороге, обгоняя их, «драпавших», по словам отца, параллельно этой дороге по оврагам и буеракам. Однажды, смертельно устав от круглосуточного марша, он сам чуть не погиб, попав в кромешной ночной темноте под колеса какой-то военной техники.

Спустя более полувека, будучи зимой в Калининской области, по местному радио услышал, что власти Ржева выделяют немцам три гектара для перезахоронения погибших там солдат вермахта. Это было, конечно, проявлением «нового мышления» — сиречь шизофрении общественного сознания. Вернувшись, сообщил об этом отцу и напомнил о том, как ему с друзьями досталось в 41-м году от немцев в районе Ржева. Ожидал его возмущения и негодования, но он вдруг рассмеялся:

— Три гектара маловато. Когда мы весной 43-го снова прилетели на аэродром Ржева, сразу после его освобождения, там везде грудами лежали трупы немцев. Ты не можешь себе представить, сколько их там наши перебили.

В конце концов, остававшаяся в Ржеве часть эскадрильи 34-го иап прибыла во Внуково. А. Н. Шокун первым делом повел вернувшихся летчиков своей эскадрильи в столовую, где сидел начпрод перед тарелкой с блинами и большой миской сметаны. Он обедал. Шокун обратился к нему:

— Прибыли наши пилоты без продаттестатов, надо покормить.

— Сначала разберемся, кого кормить, а кого нет. А то пока одни героически защищают небо Москвы, другие драпают от немцев аж от Ржева.

Командир эскадрильи, не меняя голоса и выражения лица, со словами: «Действительно, надо разобраться», осторожно взял в руки миску со сметаной и опрокинул ее на голову начпрода.

— Товарищи летчики, официантки прежние и вас не забыли, покормят.

* * *

После Ржева новым аэродромом маневра полка стал аэродром Суково в 6 километрах восточнее Внуково, где в сентябре — ноябре 1941 г. постоянно базировалась одна из его эскадрилий.

Тем временем А. Н. Шокун, видимо, памятуя вынужденную ночную посадку отца в Ржеве, первым делом устроил ему проверку техники пилотирования ночью:

13.09.41, УТИ-4, задняя кабина, ночью.

…Общая оценка техники пилотирования — отлично.

Разрешаю продолжить боевую работу днем и ночью на с-те МиГ-3. Командир 2-й аэ ст. лейтенант Шокун.

Надо сказать, что сам Шокун за два месяца до этого, участвуя в отражении первого налета немецких бомбардировщиков на Москву ночью 22 июля, после выработки горючего дисциплинированно выполнил приказ командования и покинул машину с парашютом. Мало того, на следующую ночь он сделал то же самое.

Из летной книжки следует, что до конца сентября практически ежедневно не менее 2–4 боевых вылетов, в основном на перехват противника.

30 сентября началось немецкое наступление на Москву — операция «Тайфун». Фронт приблизился к городу, и поэтому в бумагах отца запись: «Кроме ночных налетов в октябре немцы начали совершать налеты днем. Бомбардировщики шли в сопровождении истребителей».