На островах Океании - [28]
Сумчатый муравьед, или намбат (Myremobius), — маленькое животное, размером с котенка. На американского муравьеда он похож благодаря вытянутой морде и большому пушистому хвосту. Питается намбат также, как и муравьеды Южной Америки. Разламывая лапами с острыми когтями трухлявую древесину, он запускает в ходы термитов длинный тонкий язык и вытаскивает прилипших насекомых. Это ночное животное, еще недавно весьма многочисленное, теперь почти совсем исчезло. Повинны здесь лисицы, завезенные в Австралию для истребления кроликов. Число кроликов в стране при этом не уменьшилось, зато местная фауна, не приспособленная к защите от хищников, стала сокращаться.
Коала за обедом. В это время он не спит
Для сумчатых медведей, или коала (Phascalarctus ctnereus), в зоопарке построен особый павильон, перед которым всегда толпятся зрители. Коала выглядит как пушистый игрушечный медвежонок, отчего и получил свое название. На самом деле ни образом жизни, ни поведением он на медведей не похож. Это — добродушное, медлительное существо, всю жизнь проводящее на деревьях. Питается коала только листьями нескольких видов эвкалиптов, поглощая их в невероятном количестве. Коала не увидишь ни в одном зоопарке за пределами пятого континента[14]. Это объясняется двумя причинами: строгим запретом на их вывоз и невозможностью прокормить где-либо, кроме Австралии; никакой другой пищи, кроме эвкалиптовых листьев, они не признают, а эвкалипты такие же эндемики, как и сами коала.
Теперь сумчатые медведи стали очень редкими, а еще сравнительно недавно были широко распространены. Их губят различные эпидемии, лесные пожары, но больше всего — хищническое истребление. У коала красивый, густой пушистый мех; ради шкурок их и добывали в огромном количестве. Так, только в одном 1924 г. из восточноавстралийских штатов было вывезено более двух миллионов шкурок коала, в результате к 1927 г. они здесь почти исчезли. Сейчас охота на коала запрещена, создано несколько заповедников и даже специальный коала-парк под Сиднеем. В районы, где коала полностью исчезли, их снова интродуцируют, но пока это не приносит еще существенных результатов.
Обезьяны в Австралии не живут, но в лесах обитают кускусы; некоторые путешественники прежде принимали их за обезьян. По внешнему виду, по образу жизни и поведению кускус действительно похож на приматов. Это типично древесные животные, питающиеся плодами, побегами и листьями растений, но не брезгающие также и животной пищей — птенцами и яйцами птиц, насекомыми. У кускуса длинный и цепкий хвост, которым он крепко удерживается за ветки. В Таронга-парке живут кускусы трех видов. Один из них — Phalanger maculatus — с голым на конце хвостом, позволяющим ему прочнее держаться за ветви, несмотря на яркое солнце (кускусы — ночные животные), хорошо позировал перед объективом.
Кускусы заменяют в австралийских лесах обезьян
В Таронга-парке содержатся семь видов животных, которых мы называем одним именем — кенгуру. Однако австралийцы различают среди них три группы: мелкие — кенгуровые крысы, средние — валлаби и самые крупные — кенгуру. Животные содержатся в просторных вольерах. Они одновременно пугливы и любопытны. Снимать их поэтому было не просто: кенгуру то тянулись мордами к камерам, то стремглав уносились в глубь вольера. Лучше всех позировал древесный новогвинейский кенгуру (Dendrolagus). Впрочем, это сумчатое мы хорошо засняли еще на «Дмитрии Менделееве». Дело в том, что В. М. Муцетони получила живого древесного кенгуру в подарок от жителей деревни Бонгу. Этот милейший зверь с темно-коричневой шерстью и длинным пушистым хвостом довольно долго жил на судне, но был очень привередлив в пище. Запасов новогвинейских ягод и листьев ему хватило ненадолго, а питаться капустой и морковью он категорически отказался. Даже бананы ел неохотно.
Древесный кенгуру за несколько дней
очень привязался к В. М. Муцетони
Казалось бы, кенгуру очень странно выглядит на дереве, тем не менее он ловко лазает, цепляясь за ветви лапами и хвостом.
Съемки зверей и птиц, в том числе маленьких австралийских пингвинов и дрессированного дельфина, который проделывал всевозможные трюки, заняли весь день. К вечеру мы, сильно уставшие, собрались на корабль. Доставила нас Барбара Пёрси. Она лихо вела свой красный автомобиль по оживленным улицам Сиднея. Мы пригласили Барбару поужинать с нами, на что она охотно согласилась, но попросила разрешения пригласить мужа. Позвонили по телефону в офис профсоюза строителей, секретарем которого работает мистер Пёрси, и он вскоре присоединился к нашей компании. Провожали мы их уже поздно вечером. Улицы Сиднея были пустынны, магазины закрыты. Только на станции метро еще работал газетный киоск, в котором нам удалось приобрести открытки с видами города и план Сиднея.
На следующий день знакомство с фауной Австралии было продолжено, но уже в музее. Найдя музей по плану, отправились к нему пешком. Город на карте имеет очень правильную планировку: улицы широкие, прямые, нет ни тупиков, ни петляющих переулков. На деле все выглядит иначе, так как Сидней расположен на изрезанной холмистой местности. Чтобы пройти небольшое расстояние до Австралийского музея, пришлось преодолеть несколько крутых подъемов и спусков. Начали с того, что почти сразу от причала поднялись вверх по крутой длинной лестнице, ведущей на Кент-стрит. Изрезанность рельефа и большая загрузка улиц автотранспортом вынудили городские власти заняться строительством транспортных эстакад. Как раз на нашем пути возникло одно такое строящееся сооружение, которое, пересекая под острым углом несколько параллельных улиц, устремилось к Портовому мосту. Часть зданий на его пути была наполовину разобрана, боковые улицы перегорожены заборами. Пришлось идти в обход и, перед тем как попасть в центральную, деловую часть Сиднея, пройти несколько окраинных улиц. Здесь не неслись потоки автомашин, зато в этот утренний час улицы заполнили сиднейцы, которые спешили на работу пешком. Одеты все, и мужчины, и женщины, очень скромно, лица у большинства озабоченные и усталые.
