На островах Океании - [19]

Уже по внешнему виду лодок стало ясно, что население здесь достаточно хорошо обеспечено. Окончательно мы убедились в этом, когда прошлись по берегу. На острове нет ни лачуг, ни хижин — вдоль дорог (улицы в пашем понимании здесь отсутствуют) поодиночке и небольшими группами стоят светлые коттеджи. Перед каждым — небольшой цветник, часто даже с крошечным бассейном, чтобы малыши могли поплескаться. Почти у каждого дома стоят легковые машины или мотороллеры. Местные дамы с мощными икрами и бицепсами выглядят за рулем мотороллера очень эффектно. Единственная дорога идет вокруг всего острова, кое-где от нее серпантином поднимаются ответвления на вал. Там домики стоят в несколько ярусов. Здесь нет ни городов, ни поселков, поэтому можно сказать, что в тот субботний вечер во всем государстве стояла тишина. Жителей почти не было видно. Они или ловили в море рыбу, или отдыхали в прохладе коттеджей, в тени садиков. Из некоторых домов лилась тихая музыка. Компания молодых людей, проезжавших мимо в автомобиле, увидев пеших иностранцев, предложила нам проехать с ними вокруг острова. Однако мы предпочли пройтись пешком, так как хотели заняться сбором насекомых и фотографированием. Несмотря на жару, на больших зеленых огороженных полях молодежь играла в гольф.

Вернувшись на «Дмитрий Менделеев», мы застали в лаборатории Москалева, который беседовал с высоким дородным начальником местной радиостанции. Это был веселый, хорошо образованный человек. Он прилично знал русскую классическую литературу и музыку и очень обрадовался, когда старший механик Л. В. Топе-ха подарил ему пластинку П. И. Чайковского «Времена года». Он сказал, что любит этого композитора и непременно использует подаренную пластинку в завтрашней программе. На следующий день, действительно, из всех домиков можно было слышать русскую музыку, интервью о «Дмитрии Менделееве» и о Советском Союзе.

Для экспедиции остров Науру представлял многосторонний интерес. Этнографы сразу же переселились на берег и занялись изучением быта, фольклора, истории, социологии, экономики. Геологи и палеонтолог приступили к детальному обследованию мертвого рифа и месторождения фосфоритов. Даже простая возможность походить по дну лагуны (пусть не современного, а древнего атолла) без акваланга была настолько заманчива, что они провели в глубине острова целый день и принесли полные рюкзаки с очень интересными геологическими и палеонтологическими коллекциями. Но кроме мертвого рифа на суше вокруг Науру уже образовался живой — в море, и мы обследовали его не менее детально. К сожалению, эти работы удалось провести только вдоль западного побережья, так как противоположная, наветренная сторона острова была недоступна из-за сильного прибоя. Повсюду на рифе, словно мелкие монеты, блестели глянцевитые каури. Так называют моллюсков двух видов: «монету» (Monetaria monet) и «колечко» (М. annulus). Раковины обоих видов величиной с ноготь большого пальца. У овальной каури-колечка на светлом фоне верхней стороны отчетливо видно охристо-желтое кольцо. Раковина каури-монеты почти пятиугольная, ее светло-желтая поверхность перечеркнута двумя широкими зеленоватыми полосками. Подсчеты с контрольных площадок показали, что в ряде участков рифа этих моллюсков было до сотни на квадратный метр. Каури — типичные обитатели коралловых рифов, они живут только на мелководье и не выносят температуры ниже 18 °C. Область их распространения — тропическая зона Индийского и западной части Тихого океанов. Раковины каури радуют глаз и формой и цветом, они очень красиво выделяются на фоне темной кожи и черных волос прически. Из них легко делать различные украшения. Естественно, что каури нашли широкое применение в прикладном искусстве аборигенов. По-видимому, это единственные предметы, которые уже в глубокой древности попали с коралловых рифов в самые удаленные уголки Старого Света Африки и Евразии. Их находят в захоронениях неолита Центрального Китая, бесчисленное множество каури-колечек обнаружено при раскопках одной из могил XII династии в Египте (за 500 лет до н. э.). Месопотамия этого периода, по-видимому, служила транзитным пунктом на пути перевозки каури из Аравии на Кавказ. Знали и очень ценили эти раковины и скифы. Несколько позднее каури попали в Западную Европу. Начиная с IX века н. э. раковины этих моллюсков использовались для украшения сбруи на нижнем Одере, в Швеции, Литве и Белоруссии. Средневековые мастера нашивали их на свои кожаные рабочие фартуки. Ожерелье из каури, найденное в захоронении на территории нынешней Псковщины (XII–XV вв. н. э.), и сейчас можно увидеть в краеведческом музее в Печорах. Мордовские и чувашские женщины носили их на налобных повязках. Попади каури в качестве женских украшений также к башкирам и киргизам. Особенно широко использовали раковины каури народы Западной и Центральной Африки: из них изготовляли ожерелья, ими обшивались шапки, сосуды для молока и масла, корзины, сумки, инкрустировали различные деревянные изделия, музыкальные инструменты (в частности, барабаны), щиты, ритуальные танцевальные маски.