На острие меча - [27]

— Вот именно. С 1936 по 1946 годы он написал шесть полотен. И это были настоящие Вермееры — так клялись эксперты. Несколько картин он продал нацистам. Поэтому после войны его предали суду за коллаборационизм. Тогда он рассказал правду о своей работе. И чтобы доказать свою правоту, написал в тюрьме ещё одну картину — её тоже невозможно было отличить от подлинного Вермеера, и все критики признавали её настоящей. Я еду в Маастрихт, потому что мне кажется: ван Меенерен рассказал не всё, что знал, и некоторые Вермееры здесь совсем не Вермееры.

Остальная часть поездки прошла без происшествий, и Квинн снял номер в отеле, который порекомендовал Йорис. Они договорились вместе пообедать, и Квинн решил больше в этот день ни с кем не встречаться, а провести его, как турист.

Но когда он снова вышел в вестибюль гостиницы, его стремление к миру и спокойствию было основательно поколеблено. Должно быть, только что пришёл поезд или самолёт, потому что у стойки он увидел небольшую группу вновь прибывших. И с краю этой группы, глядя по сторонам с откровенным интересом иностранца, стоял высокий человек. Его серая шляпа и пальто были американскими до последней нитки, и, когда он повернул голову, Квинн встретился с ним глазами. Во взгляде незнакомца не почувствовалось и намёка на то, что он узнал его. Квинн только надеялся, что и он вёл себя так же. Потому что перед ним стоял Лоренс Кейн — человек, к которому обращался ван Норрис в случае, когда необходимо устранить неприятности.

Глава восьмая Жил в Маастрихте мудрец

Кафе, выбранное Йорисом, находилось рядом с рынком Гроот. Квинн понял, что оно не такое знаменитое, как «Врийтхол», но, вероятно, больше подходит для газетчиков. Хотя качеством пищи американец остался доволен и не заметил никаких недостатков.

— Сейчас не самое лучшее время для Маастрихта, — сообщил ему Йорис. — В конце февраля принц устраивает здесь карнавал. Тогда весь город надевает маскарадные костюмы, и вообще чувствуется большое оживление. А пока — ничего интересного, кроме одного-двух пилигримов и ещё солдат, оставшихся на границе от оккупационной армии…

Но Квинн уже не слышал его. Он смотрел на листок с меню, который держал в руках. Так вот где Старк написал своё последнее письмо! Это было несколько месяцев назад — запомнил ли его кто-нибудь? Квинн потрогал край карточки. Стоит ли выяснить?

— Здесь бывает много туристов? — поинтересовался он.

Маартенс рукой показал на столик в противоположном конце зала. Там сидели три английских солдата.

— По-видимому, открыли это кафе для военных. А что касается остальных — не думаю. Туристы отправляются в места, указанные в путеводителях, — «Врийтхол» или ресторан в Доминиканском отеле. И только во время карнавала, когда все кафе переполнены, некоторые забредают сюда. Кафе расположено слишком далеко от других привлекательных для туристов мест — церкви святого Серватуса или гробницы Морской Звезды.

Квинн ещё не решил, стоит ли продолжать расспросы, как нечто странное заставило его забыть о вопросах. Хотя он не смотрел специально на входящих посетителей, его взгляд был направлен в сторону двери. И этого человека он заметил сразу. Опять у него появилось ощущение, что такое с ним уже было в прошлом.

Появившись в двери, мужчина остановился, словно сомневаясь, идти ли дальше. Потом пересёк зал и сел за столик в дальнем углу. Квинн не решался повернуть голову и посмотреть в его сторону. Облизав неожиданно пересохшие губы, он попросил Маартенса:

— В правом углу кафе сидит человек. Опишите его!

— Я готов поклясться, что это азиат. Чёрные прилизанные волосы, не очень широко раскрытые глаза. Но нос — нос у него совсем не восточный, он тонкий и заострённый. Человек молод. Вы его знаете?

— Только одно: готов поклясться, что он следил за мной в ресторане Дордрехта. А Дордрехт слишком далеко от Маастрихта, чтобы я поверил в случайную встречу…

Йорис отломил кусочек хлеба и принялся медленно жевать.

— Да, в этом вы правы. И поездка из одного города в другой не типична для обычного путника. Больше ничего о нём не знаете?

— Ничего. А хотел бы узнать. Но ведь нельзя просто подойти к незнакомцу и…

— Спросить прямо: «Сэр, пожалуйста, скажите, как вас зовут и какое у вас здесь дело!» Это верно. Хотя такой поступок уберёг бы от многих неприятностей — конечно, если ответ окажется правдивым. Зато ваше желание узнать побольше о нём было бы удовлетворено. Я посмотрю, что можно сделать. Конечно, нельзя совсем отвергать случайность. И поскольку большинство голландцев прибыли из колоний, появилось много людей со смешанной кровью. Они оказались в стране, в которой у них нет корней и которая встретила их не слишком доброжелательно. Возможно, он один из таких невинных беженцев и совершенно случайно встретился с вами дважды.

Квинн рассмеялся.

— Если это так, я буду рад!

Но Йорис не улыбнулся.

— С другой стороны, — продолжал он спокойно и чётко, — мне приходят в голову и иные объяснения, и большая часть их совсем не приятные. Я предложил бы вам держаться с осторожностью. Понимаете: меня не интересует ваше дело. Но если у вас есть враги, возможно, один из них находится в этом зале. Так что, как только представится возможность, я попытаюсь что-нибудь выяснить о нём.