На острие - [22]

— Не стоит спешить, — повторил я. — Подожди, пока ты не будешь готов это сделать.

Он отрицательно покачал головой.

— Если я дам себе время для подготовки, то вообще никогда не решусь. Мне нужен уик-энд, чтобы разобраться в самом себе. А потом поговорим.

— Только помни: у тебя полно времени. Ведь очень важно вспомнить все.

— Этим и займусь, — сказал он. Улыбнувшись, положил руку мне на плечо. — Спасибо тебе, Мэтт. Вот я и дома. Желаю тебе спокойной ночи.

— Спокойной ночи, Эдди. Отдохни как следует.

— И ты. Может, встретимся на собрании.

— В соборе в понедельник, хорошо? В понедельник вечером я в любом случае там буду. Эй, Мэтт! Еще раз спасибо тебе.

Он направился к дому. Я же прошел квартал по Десятой, затем по одной из улиц свернул к востоку. Неподалеку от Девятой авеню трое молодых людей в подворотне замолкли при моем приближении. Они наблюдали за мной, пока я шел к перекрестку, и я чувствовал, как их взгляды острыми стрелами впиваются мне в спину.

Я прошел половину пути, когда меня остановила шлюха, предложив поразвлечься. Она казалась юной и свежей, как почти все проститутки теперь: вирусы и наркотики не оставляют им достаточно времени на увядание.

Я сказал ей, что сейчас мне не до забав, но пока добирался до гостиницы, у меня перед глазами стояла ее улыбка — не менее загадочная, чем у Моны Лизы. На Пятьдесят шестой обнаженный по пояс черный спросил, нет ли у меня лишней мелочи. Чуть дальше из тени выступила женщина и обратилась ко мне с тем же вопросом. Ее прямые светлые волосы торчали, и она выглядела как беженка из Оклахомы на одной из фотографий времен Депрессии. Оба получили от меня по доллару.

В гостинице у дежурного для меня ничего не было. Поднявшись в номер, я принял душ и лег в постель.

Несколько лет назад трое братьев по фамилии Морисси владели небольшим четырехэтажным зданием на Западной Пятьдесят первой, неподалеку от реки. Сами они жили на верхних двух этажах, цокольный сдавали ирландскому любительскому театру, а на втором этаже в любое время торговали пивом и виски. Когда-то я частенько к ним заглядывал, и, пожалуй, пять-шесть раз туда при мне заходил и Микки Баллу. Не помню, обменялись ли мы хоть одним словом, но видеть его я видел и знал, кто он такой.

Мой друг Скип Дево говорил о Баллу, что, будь у того десять братьев и встань они все вместе в круг, вы решили бы, что находитесь в Стоунхендже[1]. Действительно, Баллу всем своим обликом напоминал глыбу, и казалось, его распирает от свирепости, которую он с трудом сдерживает. Однажды вечером фабрикант женского платья, некто Аронов, случайно брызнул на Баллу вином. Извинился он сразу же, причем очень многословно; Баллу вытерся салфеткой и предложил ему все забыть. Но Аронов в тот же вечер покинул город и месяц не возвращался. Он даже не заехал домой, а, взяв такси, помчался в аэропорт и уже через час сидел в самолете. Мы все согласились, что он проявил осторожность. Но отнюдь не чрезмерную.

Лежа в ожидании сна, я гадал, что за мысли у Эдди на уме и какое отношение они могут иметь к Подручному Мясника. Однако голову ломал я не слишком долго, решив, что скоро все прояснится.

Глава 5

Хорошая погода продержалась весь уик-энд. В субботу я отправился на бейсбольный матч. За лидерство боролись команды «Метс» и «Янки». «Метсы» все еще возглавляли подгруппу, несмотря на то, что их атакующие игроки были слабоваты. «Янки» заметно отставали от них, и не было похоже, что им удастся изменить положение. В тот уик-энд «Метсы» находились в Хьюстоне, где собирались провести три встречи с командой «Астрос». «Янки» же завершали серию игр на своем поле, принимая «Маринеров», и я смог полюбоваться, как Маттинли эффектно провел одиннадцатую партию, сумев у самой линии выбить двух игроков соперника.

Возвращаясь домой, я проехал свою остановку и вышел в Виллидже. Пообедав в итальянском ресторане на Томпсон-стрит, сходил на собрание, а вечером рано лег спать.

В воскресенье заехал к Джимми Фаберу; по кабельному спортивному каналу мы посмотрели игру «Метсов». И хотя Гуден в восьми партиях провел три ошеломляющих удара, «Метсы» все же не смогли обеспечить ему ни одной поперечной пробежки. В решающий момент финальной, девятой партии Джонсон заменил его запасным Мадзил-ли, который быстро выбил мяч.

— Думаю, зря он это сделал, — мягко заметил Джимми.

И действительно, в середине девятой партии второй бейсмен Хьюстона вышел вперед, занял вторую позицию и резким броском мяча через центр выбил игрока соперника.

Мы перекусили в китайском ресторанчике, где Джимми давно хотел побывать, а затем отправились в Рузвельтовскую больницу на собрание. В тот вечер выступала женщина с невыразительным лицом и настолько тихим голосом, что, сидя дальше второго ряда, ее невозможно было расслышать. Я вскоре перестал вслушиваться в ее слова, и мои мысли вернулись к Джейн Кин. Я вспоминал, что она любила ходить на матчи, хотя плохо представляла, в чем заключается суть игры. Однажды она призналась мне, что ей просто нравится следить за спортсменами, подчиняющимися совершенной геометрии игры.

Как-то раз я взял ее с собой на бокс, но восторга от схватки она не испытала. Джейн сказала, что зрелище показалось ей утомительным. А вот хоккей ей понравился. До того, как мы вместе пошли на матч, она никогда не интересовалась этой игрой, а в конечном счете увлеклась ею даже больше меня.